.
– За мной, хлопцы! Вперед! – простонал Панас и показал на номер «Штуцера». Рука Панаса повисла в воздухе.
Опера быстро справились с дверью. «Фомка» ушла в работу. В предбаннике остались Прохор и Иван. Сквозь наползавший сон Панас услышал сдавленный шепот.
– Ванёк, а что у него в холодильнике? Посмотри, – убедительным тоном порекомендовал Прохор.
– Прохор, да тут вискаря немерено! Давай по пятьдесят грамм! – радостным писком проверещал Иван.
– Ты еще спрашиваешь! Тем более Панас в завязке, – наливай!
От неслыханной дерзости и возмущения Панас снова потерял сознание. Придя в себя часа через два, он услышал тягучий голос Ивана.
– Ну, что, Проша, – на посошок?
– Ну, ладно, давай, – ответил изрядно захмелевший Прохор, – на посошок и тихонько споём мою любимую «По диким степям Забайкалья».
От нахлынувшей досады Панас решил отлежаться в коридоре. Для второго захода у него не осталось живого места на лице и «вискаря» в холодильнике. Рядом прошла уборщица. Панас притворился спящим.
– От свинюка, – услышал он явно недружеский голос, – нажрутся, облюются, а нам потом убирать.
Шаги остановились. «Лишь бы она не полезла в карман, где лежали: пляжный снимок «Герды», фотографии тёщи на каких-то похоронах и жены с авоськами», – проскочила мысль. Тут же он почувствовал, как женская рука заботливо приподняла его голову и сняла лифчик. Шагов больше не было. Панас, прищуриваясь, вглядывался в темноту коридора. Мимо пробежала мышка. Где-то мерно постукивали часы. Рядом с ним кто-то заботливо оставил ведро и швабру. За дверью ковырялись «экскурсанты». Было тепло и уютно.
«Чуден коридор при лунной погоде», – подумал Панас.
На проводимом совещании в Директорате Панаса пригласили в президиум. Когда он сел возле трибуны, в зале стало ещё светлее. Сначала он подумал, что хотят отметить его заслуги как отличившегося «экскурсовода», – синяк в пол-лица так и не сошёл. Но потом понял, что он приглашен как образец и напоминание всему «сектору», к чему приводит самодеятельность в работе, отсутствие должной «отцовской заботы» и кураторства со стороны руководства. А также дерзкая оперативная независимость, пренебрежение к организующей роли вышестоящего «сектора», несогласованность и уход от выполнения четко выверенных и откорректированных пунктов плана.
Несмотря на успешное проведение вчерашней «экскурсии», руководство было недовольно (Вообще-то оно всегда всем недовольно – автор). Каждый выступающий со словами: «Я не участвовал, но я скажу», считал своим долгом дать рекомендации Панасу, как надо работать, при этом «лягнуть» посильнее.