От грустных воспоминаний Панаса оторвал телефонный зуммер. Звонил сын.
– Па-а-п, тебя вызывают на школьный педсовет.
– А что я там забыл, сынок? Или теперь поборы с родителей будут проводиться на уровне директора?
– Да, нет. Просто. Ну. Короче. Я тут побил, чуть-чуть и не ногами, Эдика Малкина. Помнишь, я тебе говорил про этого «нового русского»? А его отец «забил тебе стрелку»12 у директора школы и «заказал»13 педсовет для решения вопроса о моём отчислении. Короче, мама просила тебе передать, чтобы ты завтра в четырнадцать часов был в школе. И смотри, не опаздывай, а то тебя Малкин поставит на «счетчик»14, – и бросил трубку.
– Этого ещё не хватало! – выдохнул Панас и, вернув свои разбросанные мысли к «Штуцеру», начал читать сводку «Микки Мауса».
«Мышонок» сообщал, что вчера, поводив объект часов восемь по Москве, он «уложил» «Штуцера» в Охотный ряд, дом 1. Зайти в Госдуму не представилось возможным. Перед подъездом творилось что-то невообразимое. Собралось столько народу, что казалось, будто санэпидемстанция травила каких-то гадов. Всё смешалось – губернаторы, какие-то проходимцы, депутаты, профессиональные проститутки. «Микки» оставался на улице, постоянно меняя место, гонимый ГАИ и отбиваясь от «ночных блюстилок»15 нравственности. В результате противоборства с последними «мыши» понесли потери, так как одна «бригада» без команды снялась и ушла на «базу», предварительно отключив связь.
Ближе к вечеру из адреса вывалился «Штуцер», сопровождаемый председателем парламентской комиссии то ли по обороне, то ли по надзору за деятельностью правоохранительных органов. Далее сообщалось, что объект был в нетрезвом состоянии, на голове «будёновка», в правой руке надкушенное гнилое яблоко, в левой – агитационные прокламации партии «Правое дело». В кармане пальто были небрежно засунуты документы последнего закрытого совещания комитета Госдумы по геополитике. «Штуцер» с неизвестной женщиной сел в подошедший «мерседес-бенц», с правительственными номерами и при помощи ГАИ, получив «зелёную улицу», исчез в ближайшем переулке.
«Грустное зрелище», – вздохнув, подумал Панас.
За стеной, в кабинете Тимофея Зелёного, мерно зашумел «трофей». Так в «секторе» называли аппарат для подсчёта крупных партий денежных купюр. В своё время Тимоха приволок его с очередной проверки какого-то банка в рамках проведения правоохранительными органами России спецоперации «Вихрь». Несмотря на то, что «Вихри» закончился полгода назад, «вихревые» его отголоски по-прежнему крутили Тимоху вокруг банков, крупных фирм и злачных заведений. За это время Тимофей превратился в Тимофея Палыча, оброс «сортирными» золотыми цепями, бриллиантовыми «гайками», нарастил себе бычий загривок и глобусный целлюлит. Поменял несколько иномарок, и на его заплывшем от «нервов» теле не осталось места для «русской нитки». Да, одевался Палыч сильно и стильно. Стал открывать дверь руководства эксклюзивной «саламандрой». Забыл дорогу в секретариат, да и вообще зазнался. На работу появлялся на несколько минут, и его присутствие в «секторе» можно было определить по жужжанию «трофея».