Съел бы весь, но только дядя Моррис тоже был любителем сладкого.
Пирог стал звездой очередного чаепития. Они собирались на уютной кухне: из кружек завивался горячий пар, а в чай то и дело плюхались кусочки сахара. Из окна открывался прекрасный закат, слышались крики перелетных птиц.
Робби не интересовала прелесть природы, он был занят другим делом: обняв ладонями горячую кружку, пожирал взглядом хрустальную вазу со сладостями.
– Мама, можно мне еще одну конфету? – хитро улыбнулся мальчик.
– Дорогой, – Эстер нежно коснулась его кудряшек, покачав при этом головой. – Ты съел уже достаточно.
– Хорошо, – неохотно и очень вяло признал он, и, взяв чайную ложку, начал помешивать темно-оранжевый напиток.
Без конфет пребывание на кухне становилось бессмысленном.
Моррис тут же поглядел на племянника.
– Робби, завтра мы обязательно наверстаем упущенное.
Мальчишка тут же оживился, поднял голову и задорно кивнул.
Эстер поглядела на них обоих: таких улыбчивых, навеки маленьких в душе. В сердце скапливалось подобие ревности, но только безобидной, пылающей любви к брату и сыну.
Семья Брукс была самой обычной, жила в Чикаго. Мать попала в аварию, когда Моррису было шесть, а Эстер три. Сначала отец Роберт Брукс сильно горевал, начал пить. Но нашел в себе силу воли до того, как алкоголь стал зависимостью. К сожалению, так считал только он. С каждым годом выпивки до потери сознания превосходили частотой.
В детстве Моррис всегда задирал Эстер, впрочем, как и других девочек, да и нередко мальчиков из своего общества. Его образ хулигана запомнился с рогаткой в руках, темных синяках на коленках и локтях, со сломанным велосипедом. Всегда находил приключения, ввязывался в драки. «Ничего толкового из него не вырастет, – ставили „диагноз“ некоторые школьные преподаватели, считая своё мнение насчет человека самым главным. – Никаких амбиций и усилий».
Отец всегда читал ужасно длинные нотации, например, о том, как плохие оценки могут сказаться на будущем. И это была не единственная причина. Роберт сильно задевал Морриса своими замечаниями, никогда не забывая ни про один проступок сына. Он упоминал про каждую драку и каждый инцидент в школе.
Моментные выпивки сказывались именно на мальчике, нередко доходило до побоев. Всегда виноват только Моррис. Неверные решения принимает только Моррис.