– Ты подаришь мне кое-что, Робби, после персикового заката, – она широко улыбнулась и вновь протянула ему свою руку. – А сейчас я хочу поиграть с тобой.
На этот раз мальчик не сопротивлялся и положил свою ладонь на её.
– Дети твоего возраста очень проницательны, – она повела его за собой. – Что ты чувствуешь, когда прикасаешься ко мне, Робби?
– Холод, – без прикрас ответил он.
– Неудивительно, – подойдя к окну, женщина фыркнула. – Прекрасный закат, не правда ли?
Робби промолчал.
– Я еще вызываю у тебя страх?
– Немного, – вырвалось у него. – Я хочу к маме.
Женщина схватила ребенка за запястье, обратила его взгляд на себя.
– Ты ведь хочешь поиграть, Робби?
Мальчик медленно кивнул.
– Я так и знала, проказник, – она вновь поцеловала его, на этот раз в щеку. – У нас есть уйма времени. Множество лет, практически вечность.
Женщина встала с корточек, её взгляд пал на столик, за которым мальчик обычно рисовал. На альбомных листах ютилась маленькая ярко-желтая машинка. Она была такой притягательной.
– Робби, я могу забрать эту машинку? – женщина провела пальцами по поверхности стола, не скрывая восхищения. – Это же из набора «Быстрее всех»!
– Нет, пожалуйста! – малец подбежал к её подолу. – Она мне очень дорога.
– Не будь таким жадиной! – хихикнул «друг».
– Я могу предложить другие, – Робби тут же нырнул в коробку.
Возомнив из себя «очень-при-очень взрослого» Робби всё равно считал несправедливым забирать у него любимую игрушку.
– Но другая машинка не сравнится с этой! Как и ты не сравнишься с другим ребенком!
– Ламия, пожалуйста, – умоляюще протянул мальчик. – Это подарок мамы.
Её фарфоровая кожа начала морщиться, темнеть, одним же словом – гнить. Что-то зеленое, до ужаса противное поселилось на её правой щеке. Оно двигалось, заполняя собой всё лицо «красавицы». Глаза залились чернотой, в них отражался страх. Голос «друга» стал грубым, почти мужским:
– Никогда не называй меня по имени, Роберт.
И пронзительный визг станет причиной ссоры.
– Ламия! Это была Ламия! – судорожно кричал мальчик, забившись в самый ближний угол, пока в комнату не вбежала мать, а за ней и дядя.
Эстер подняла ребенка, посадила на кровать:
– Робби, что случилось? – она прижала сына к себе, начала гладить по рыжим волосам.
– Здесь была Ламия, – лихорадочно вскрикнул мальчик. – дядя Моррис, Ламия существует!