Елена Павловна положила на край стола тонкую, заострённую с одного конца палочку, которой, как я догадался, рыхлила землю в ящике, уселась в кресло и вопросительно посмотрела на меня.
– Здравствуйте, – сказал я.
– Здравствуйте, – сухо ответила Елена Павловна. – Присаживайтесь.
Я послушно опустился на потёртый стул напротив Елены Павловны.
– Меня направил к вам начальник отдела кадров.
И попытался изобразить улыбку.
– Догадалась. Значит, вы – экономист?
– Экономист, – в третий раз за последние десять минут солгал я.
– Что окончили?
– КГУ. Экономический факультет.
– Иван Петрович предупредил, что свободных мест у нас нет?
– Предупредил.
Елена Павловна откинулась на спинку кресла и, взяв в руки палочку, принялась легонько постукивать ею по краю стола.
– Не знаю, что с вами делать? Были бы вы химик. А так никто не позволит взять сверхштатную единицу. И без того штаты раздуты до предела. Комиссии следуют одна за другой. Не успеваю отбиваться. Работать некогда. Только вчера проверяющий из министерства уехал, а в десятом цехе уже письмо накатали: мол, трудоёмкость не уменьшается, а расценки режут. Значит, не сегодня-завтра жди новую комиссию. А что прикажете делать, когда ежегодно планируется снижение трудоёмкости? И как её, спрашивается, снизить, если оборудование допотопное, вконец изношенное, а новое взять негде, да и не на что. Вот и крутишься, как белка в колесе. Иногда думаешь: плюнуть на всё и податься куда-нибудь, хоть на пайку – деньги те же, а нервы никто не будет трепать. Отработала смену – и кума королю…
Она говорила и говорила, а я сидел, смотрел на неё и, молча, слушал. И долго не мог сообразить, что за странное ощущение испытываю?
Улыбка. У неё была необыкновенно чувственная улыбка. Не улыбка, а улыбочка. Она практически не сходила с её лица во всё время монолога, перекатываясь из угла в угол большого, с ровными белыми зубами рта.
Ещё несколько минут подобной пытки, и я не ручаюсь за себя.
Я провёл рукой по лицу и встал.
– Всё ясно, придётся поискать другое место.
Не больно-то мне и надо. Я прекрасно проживу без вашего зачуханного завода. С лёгкой душой и чистым сердцем вернусь обратно, в родной Калинин, а Нароков пусть сам соблазняет Наталью Петрову и всех остальных одноклассниц пропавшей Татьяны Никитиной.
– Что вы, – встрепенулась Елена Павловна, – так сразу и другое. Придумаем что-нибудь. На то и даны нам мозги. Грех упустить такого интересного мужчину. Мне наши бабёнки не простят подобного кощунства и после Страшного суда. Садитесь, чего вскочили?