– Мы сделали всё, что могли, – Нароков ласково, как любимую кошку, погладил папку. – Со временем не считались. Но, – Нароков искоса глянул на Кузьмича, – как сквозь землю провалилась!
– Погоди, – перебил Кузьмич Петра Ильича, – что ты перед нами оправдываешься? Не маленькие. Понимаем, что к чему. Ты лучше объясни парню, что тебе надо от него.
Нароков оторвался от папки, выпрямился и глубоко вздохнул. Чувствовалось, он подходит к самому неприятному месту в своём сообщении.
– Как я говорил, мы сделали всё, что могли. И даже больше, – Нароков нервно потёр руки и опять вздохнул, – Городок наш маленький. Пукни, (он употребил другое слово) – через минуту весь город будет знать. Так вот, есть у нас девушка. Наташа. Точнее, Петрова Наталья Сергеевна.
– Опять ты за своё, – не выдержал Кузьмич, – городок, девушка. Давай ближе к делу!
– Куда ближе, – огрызнулся Нароков. – Сейчас всё объясню. Погодите минутку. На чём я остановился? – он наморщил лоб. – Ах, да. Городок у нас маленький, – Кузьмич безнадёжно махнул рукой, – и есть такой слушок, что должна Наталья знать, куда запропастилась её лучшая подруга.
– Они дружили? – поинтересовался Кузьмич.
– В одном классе учились.
– Так в чём дело? Раскрути. Тебя что, учить надо, как такие дела делаются?
Нароков скрипнул зубами. Но сдержался.
– С Никитиной тридцать человек в одном классе учились. Всех не раскрутишь. А у Петровой железное алиби. Её мать лежала в больнице после тяжёлой операции на сердце, и Наташа сутками не вылезала оттуда. Десятки людей подтвердили её невиновность. Я же сказал: городок у нас маленький, все знают обо всём.
– Только не знают, куда Никитина подевалась, – съязвил Кузьмич.
– И это известно, – вздохнул Нароков. – Наверняка известно.
– Всем, кроме тебя.
– Всем не всем, но… Я с Петровой неоднократно беседовал. И к себе вызывал, и домой к ней заходил. И по-хорошему и, – Нароков резко оборвал фразу и сокрушённо развёл руками. – Упёрлась. Твердит, что ничего не знает. Хоть ты ей кол на голове теши!
Кузьмич с сомнением помял подбородок.
– А, может, действительно не знает?
– Врёт, – отрезал Нароков. – Всё ей прекрасно известно. Я ведь её, как облупленную, вот с этаких пор знаю. – Нароков поднял руку сантиметров на пятьдесят от пола. – На моих глазах выросла… Но почему говорить не хочет?.. И сын мой, Колька с Таньк.. Татьяной десять лет просидел на одной парте. Как их Марья Иосифовна в первом классе посадила. Дружил он с Татьяной и Наташей. После школы гуляли вместе. Всегда, бывало, втроём. В армии он сейчас, – несколько поспешно ответил Нароков на наш немой вопрос. – Весной призвали. В Туркмении служит. Слыхали про такой город – Мары?