– Ты не напрыгалась что ли? Поехали, я спать хочу.
– Завтра выспишься. Воскресенье же. Пошли, потанцуем.
– Да иди ты, идиотка. Сказала же, что не хочу. Я лучше здесь посижу.
– Как хочешь.
Илона, у которой после принятой таблетки опять стал повышаться тонус настроения, ринулась к толпе танцующих. Там уже корчился в танцевальном экстазе её знакомый. Света же стала отвлечённо изучать этикетки напитков, стоявших тесными рядами на полках за спиной бармена. Коктейль в её бокале закончился. Бармен знаком спросил, хотела бы она добавки, но Света отрицательно махнула рукой. Ей действительно было скучно. И там, в России, она не особенно-то любила бывать на шумных мероприятиях. Больше нравилось, спрятаться в тишине и почитать книгу, либо выйти в лес и бродить, бродить, бродить. Она вдруг затосковала по родным местам. Захотелось к матери. Прижаться бы к ней, втянуть её запах, в котором с годами укоренился запах больницы. Этот запах был не навязчивый, а наоборот, даже приятный. Это, скорее всего, так казалось. Ведь сколько Света себя помнит, этот больничный запах шёл с нею по жизни. Мать работала в больнице медсестрой, и хочешь или не хочешь, а одежда, волосы, да и кожа тела напитывается запахом работы, который даже под душем не смыть. Наверное, у слесарей тоже свой особый запах. Интересно, подумала Света, а как пахнут после работы ассенизаторы. Она улыбнулась своим мыслям, сложила руки на стойку бара, положила на них голову, и стала сквозь замутнённое стекло бокала из-под коктейля рассматривать изменившиеся картины. Бармен сквозь стекло выглядел блеклым и каким-то расплывчатым, некоторые бутылки на стеллажах изменили цвет содержимого и к тому же стали выглядеть то пузатыми, то вытянутыми и кривыми. Света забавлялась несколько минут этой замысловатой игрой преломлённого света, потом подняла голову и подозвала бармена.
– Принеси стакан минералки, – попросила она, – только без газа.
Бармен, продолжая съедать её глазами, удалился, и минуту погодя поставил перед ней полный стакан. Он бы с удовольствием поболтал с этой красивой девушкой с заметным иностранным акцентом, но вдоль стойки на высоких стульчиках сидели отдыхающие от бешеных танцевальных скачек и нетерпеливо ждали особого внимания.
А Илона на танцевальной площадке отпускалась по полной программе. Она любила эти вечера, которые постепенно переходили в ночь, эту громкую музыку, этих молодых людей, извивающихся вокруг неё в неестественных движениях, это состояние возвышенности и полёта после принятия таблетки. Но усталость и к ней уже подобралась. Как только в музыке настала пауза, она протиснулась сквозь тесную толпу танцующих и подошла к Свете. Взгромоздившись на высокий стул, она опёрлась локтями в стойку бара и заглянула в грустные глаза подруги. Подскочил всё успевающий бармен, но Илона отмахнулась от него.