Ящеры злобно смотрели на меня. Казалось, что они готовы убить. Печати на мыслях, которые старцы себе поставили, не смогли до конца скрыть их внутренних проклятий в мой адрес. Аманда вскочила с места и выбросила руку вперёд.
Я сжала перед собой кулак в то же мгновение, когда поняла, что от этого зависит моя жизнь. В руке застрял ледяной шип, обжёгший ладонь и порезавший пальцы. Талая вода смешалась с кровью.
– Держите себя в руках, старцы, – спокойно сказал Анил.
– Её очистит только смерть. Предателям второго шанса давать нельзя, они снова воткнут нож в спину, – поникнув, пробормотал Черри.
Я бросила шип на стол, от него дорожкой осталась кровь. При тусклом свете лампы она поблёскивала голубым – слишком много в ней было меди для обычного человека. Ещё бы, я ведь наполовину ящер, а у этих человекоподобных рептилий вместо железа в крови медь, окрашивающая её в голубой цвет. Раньше мне не удавалось обнажить свою вторую половину генов. После долгих репетиций у зеркала, когда я часами перед сном смотрела в свои серые глаза и на острые черты и старалась отыскать в них хоть каплю былой жестокости, я научилась контролировать чешую и зубы. Кусалась теперь также дерзко, как змея.
– Вы забыли? Я уже умирала, – сказала я.
На плече сжались пальцы Нитупа. Боль была такой, будто вот-вот сломается ключица. Этот останавливающий жест призывал заткнуться и не влезать во взрослые разговоры.
– Вы также грязны душой, как и я, – громко сказала я. – Живущие светом прощения никогда не опустятся до убийства.
Я указала на лужицу от ледяного шипа и скинула руку Нитупа с плеча, обращаясь к нему:
– Думал, что сможешь сломить меня теми физическими и моральными истязаниями?
Бывший слуга моего отца стоял с широко раскрытыми глазами. Он не предполагал, что я пойду против его слова. Анил водил пальцем по рисунку древесины, из которой была сделана столешница. Его будто это совсем не касалось.
– Я больше не Рия Калькурти. Меня не существует. Я призрак без прошлого и будущего. Мне незачем надрываться, пытаясь очистить имя. У меня его больше нет, – продолжила я.
Прозвучавшие слова повисли в воздухе. Неожиданно мне стало так легко на душе. Возврат к жизни тяготил меня все эти месяцы. Хотелось оправдаться, очиститься от грязи былых поступков. А после правды, сказанной в порыве ярости, пришло осознание, что это никому не нужно, а мне в первую очередь.