«Тайное рыцарство Христово и Храма Соломона», Орден рыцарей Храма – тамплиеры. Суровые, надменные и неистовые воины, бойцы, спаянные жесткой дисциплиной, профессионалы войны, жестокие и коварные. Аскеты, накопившие несметные богатства. Отравители, врачующие больных и увечных. Монахи, справляющие обряды, неизвестные святой католической церкви. Ученые, колдуны, идолопоклонники, идущие своим путём, тайным, недоступным разумению непосвященных. Предатели, карающие предательство смертью… Тамплиеры.
– Злой! Отпусти меня, Злой… дай уйти, я уйду и все… все.
Человек говорил с Богом – давно, может быть неделю, может быть – всю жизнь. Он бредил. И умирал. Но Бог не отвечал ему. Никогда. Бог был злым – ему не нужны были мертвые, только живые.
– Падальщик!
Человек дернул ногой. Падальщик, переваливаясь, как клуша, отошел в сторону. Он щелкнул клювом и обиженно заквохтал. Падальщик любил мертвых.
Человек приподнял голову. Поводил черными гноящимися глазами. Перевернулся на спину.
На него текло небо. Небесная твердь расплавилась и текла на землю, как медь, – человек помнил расплавленную медь. Это было в Эдессе. Горел храм Святого Луки. Медная кровля расплавилась и потекла. Как сейчас. Или потом, когда осаждали Дамаск. Струя расплавленной меди разбилась о шлем Щербатого Жофруа.
Человек закрыл глаза.
– Злой, отпусти меня, у меня Ее нет – ты же видишь. Дай мне уйти, дай уйти и все…
Бог не ответил человеку, он никогда не отвечал ему.
Человек попробовал ползти.
Земля утекала в небо. Струился песок, камни, скалы где-то вдалеке. Они изгибались, как языки пламени. Белые и ослепительные, как небо. Пустыня горела и плавилась. Она испарялась в небо. Она исходила жаром. Как труп – человек вспомнил трупы… так труп исходит зловонием. Эта земля умерла, и Бог не любил ее.
– Ладно, Злой, ты не отпускаешь меня – значит я уйду сам. Сам… и ты… хоть ты и Злой… Не все здесь в твоей воле. Как ты этого не поймешь… – человек пошарил рукой на груди. Там у него был стилет, тонкий, трехгранный, такой, от которого почти не чувствуешь боли. – Смотри, Злой, и попробуй что-нибудь сделать. – Человек часто говорил так, но Бог никогда не отвечал ему.
Человек все еще искал в грязных лохмотьях… Стилет действительно был там, но очень давно, неделю или целую жизнь назад.
Пальцы человека вдруг ткнулись в боль. Человек тут же вспомнил ее, глухую, привычную, почти незаметную. Пальцы почувствовали влагу. Человек забыл о стилете, о боли, о Боге – он вспомнил воду.