Но пескарики оказались не такими уж простаками! Стоило только нам с удочками, снаряженными червяками, начать приближаться к ручью, стая дружно уходила в сторону реки и исчезла в темной глубине. Как только мы отходили от ручья, они также дружно возвращались назад. И так несколько раз. Но наконец мы, прикрываясь кустами, приноровились и все же выловили с десяток пятнистых пескарей, а затем все вместе переключились на ловлю в самой реке шершавых окуней, серебряной плотвички и колючих ершей.
Так за увлекательным и приносящим удовольствие особенно нам, мальчишкам, ужением этой речной разнорыбицы мы и не заметили, как прошло время и солнце нехотя поползло по верхушкам потемневшего дальнего леса.
«Все, – сказал папа, – на сегодня хватит! Завтра будет день, будет новая рыбалка. А сейчас будем варить уху и готовиться к ночлегу. Мы же рыбаки, а потому поднимаемся рано утром!»
Уха у нас получилась вкуснейшая! А какой же еще она должна была быть, сваренная в видавшем виды армейском котелке, на берегу реки, с запахом костра и малиновыми искрами, исчезающими в темно-синем небе?
Было уже около полуночи, но спать нам не хотелось, костер еще и не думал затухать, а потому мы, уютно устроившись на разостланной у костра папиной плащ-палатке и прижавшись к нему, слушали рассказы о его детстве в деревне, о том, как он еще мальчишкой с раннего утра трудился в поле на пахоте, а потом бежал с друзьями к речке, где ловил на живца щук и нашаривал под камнями раков.
Короткая июньская ночь все-таки наступила, и над потрескивающим костром навис купол чернильной темноты. Но стоило только отвернуться от огня, вглядеться, и темнота пропадала, а в мягкой серости фиолетовой ночи начинали проступать очертания берега над рекой, ближайших кустов и даже были видны вспыхивающие над лесом полоски с неохотой провалившегося за горизонт солнца. И все никак не могли угомониться в поле перепела, настойчиво уговаривающие нас немедленно ложиться спать.
«Слышите?» – спрашивал папа. И, действительно, в перепелиных криках мы с удивлением слышали именно это: «Спать пора! Спать пора!» Над головами то и дело с характерным посвистом пролетали табунки запоздавших и невидимых уток, с шумом садившихся где-то рядом на воду. «Ну до осени, – говорил папа, всматриваясь в темное небо, – подождем до осени, а там поедем и на охоту!»