– Не волнуйся, Тимофей, просто скажи свое мнение: почему Герде удалось спасти Кая?
– Потому что она его любила, – необдуманно брякнул Тимка.
Это было сказано сгоряча и вызвало в классе дружный хохот:
– Ха-ха-ха! – тряс щеками толстый Денис.
– Хи-хи-хи! – заливалась Карлова.
И все вокруг веселились, только Славка из дружеской солидарности смотрел, нахмурясь, в стол, как бы говоря: ну и сморозил же ты, старик, глупость – теперь вот расплачивайся…
– Тихо! – стукнула ладонью о стол Людмила Викторовна.
Класс притих: обычно учительница повышала голос не часто.
– Почему это вы смеетесь – о любви никогда не слыхали? Да мы тут вовсе не про ту любовь говорим, о которой вы все подумали. Совсем о другой любви!
Теперь все стали поглядывать на Тимку с уважением: есть, значит, какая-то особенная любовь, о которой никто не знает, а Тимка Лучинин знает. Славка перестал хмуриться и поднял руку:
– А что это за «другая любовь», Людмила Викторовна?
Учительница на минутку замялась.
– Как бы вам объяснить… В общем, это такое чувство, которое побуждает творить добро. Человеческая любовь…
– Какая еще «человеческая»? – недоумевал Славка.
– Если ты любишь кого-то по-человечески, ты будешь выручать его из беды. Даже подвиг для него совершишь, если потребуется. Как Герда… Ведь она, в сущности, совершила подвиг – спасла своего друга от злых чар.
– Значит, она все-таки любила Кая? – в глазах Славки зажглись лукавые огоньки, говорящие о том, что слово «любовь» он понимает по-прежнему, безо всяких там «добро» или «подвиг».
– Любовь, о которой мы говорим, должна быть между всеми людьми. Вот ты любишь своих родителей?
– Ну люблю. – Славка посмотрел озадаченно: при чем тут родители? – Конечно, люблю, только мама меня много куда ходить заставляет. И в клуб «Путешественник», и к психологу записала, а психолог еще сказал, что надо в Центре творчества заниматься карате, – жаловался Славка. – А у меня голова после этого болит!
В классе опять приготовились смеяться, Карлова уже тоненько фыркнула: на пробу, поддержат ее или нет. Людмила Викторовна нахмурилась, и она деловито сморщила лоб, как будто нет девочки на свете серьезней и озабоченней ее.
– Может быть, Славик, тебе действительно трудно всюду поспеть. Но мы говорим сейчас не об этом. Я думаю, ты любишь своих родителей. Если бы с ними, не дай Бог, случилась какая-нибудь беда, ты пришел бы на помощь, правда?