– Да. Заф, Нидже и Таж сейчас придут.
– Нидже чей командир? – скептически заметил Корс. – Пяти нечистых?
– Корс, он мне нужен, – сказал Лис, – я тоже терпеть его не могу, поверь мне, но сейчас он мне нужен, – он бросил взгляд на Карину. Та отвела глаза. Она не открывала лицо, потому что её губы ещё не до конца зажили и Карина не хотела, чтобы отец увидел, что Лис бил её. Тем более что Лис сказал ей, что она может быть с открытым лицом только в их комнатах. И запретил снимать платок. Поэтому Карина, подчиняясь его приказу, оставалась с чёрным шёлковым платком на лице.
– Отправь Карину, – сказал Корс, – ей нечего делать на собрании. Пусть отдохнёт в комнате.
– Она сражалась наравне со всеми, – возразил ему Лис. Он повернулся к Карине:
– Если хочешь отдохнуть, можешь идти в комнату. Если хочешь остаться рядом со мной, можешь остаться.
– Я могу остаться с тобой? – попросила Карина, с мольбой глядя на Лиса своими такими выразительными глазами.
– Да можешь.
И Карина прямо при отце упала перед Лисом на колени, склоняясь к его сапогам:
– Спасибо, спасибо…
А Никто, улыбаясь под своей маской, дал почувствовать Корсу то, что чувствовал сейчас Лис, когда такая красавица как Карина при своём благородном чёрном отце унижаясь, ползала у его ног. И Корс внутри зашёлся от негодования. Лис поднял Карину, снова сажая рядом с собой на стул.
– Ты сам, Элис, нарываешься, сначала таскаешь её везде за собой, там, где одни мужчины, а потом она целуется с другими, – сказал Корс.
– Она больше не будет, – улыбнулся Лис.
– Может, ещё и в накид замотаешь мою дочь?!
– Захочу, закрою полностью накидом.
– Она не рабыня, а благородная дама!
– Она моя жена, и если мне так захочется, она будет носить то, что я прикажу, – Лису словно доставляло удовольствие дразнить Корса.
– Моя жИна, – прошептал Корс, его, как и многих чёрных подбешивал красный акцент Лиса, – мешок, надень ей на голову! – он с досадой, потянулся к своему золотому портсигару, украшенному по краю синими камнями.
Лис только усмехнулся, сверкнув в полуулыбке больше напоминавшей оскал, краешками своих ровных белых зубов и снова склонился над чертежами.
Карина не смотрела на отца, она молча поправила платок на лице так, чтобы он доходил до самых глаз и надела на голову капюшон, закрывая завязанные в хвост волосы.