– Нам надо поговорить, – решительно сказала и повернула девушку лицом к себе.
– Мне не надо, – сказала Новохатская и передернула плечом.
– А мне надо! – тоном, не терпящим возражений, сказала я.
Елизавета скривилась, как будто бы съела лимон, но повиновалась и нехотя поплелась за мной.
Мы прошли в туалет. Около одного из умывальников стояли две девицы, и одна из них аккуратно высыпала на крышку пудреницы белый порошок.
«Ну, конечно, кокаин», – подумала я.
– Елизавета Георгиевна, – я решила придерживаться официально-вежливого тона, хотя у меня просто руки чесались наподдать ей как следует, – вы ведь уже вполне себе взрослая девушка. А поведение ваше ничем не отличается от подросткового возраста. Самолет, между прочим, не станет нас дожидаться, рейс никто задерживать не будет.
– А мне плевать! – с вызовом сказала Новохатская. – И не надо мне читать нравоучения, а то я подумаю, что вы не телохранитель, а из детской комнаты милиции. А что касается самолета… Один раз уже такое было: задержали рейс, когда папочка припозднился, – пояснила она.
– А, ну хорошо, сейчас я наберу Георгия Валентиновича и сообщу ему, где мы в данный момент находимся. – Я с готовностью вытащила из сумки сотовый.
– Стойте, подождите, не надо, – заволновалась Елизавета.
– Так мы едем в аэропорт? – спросила я.
– Да, – чуть слышно ответила Новохатская.
Она первая вышла из туалета. Не успели мы пройти и несколько шагов, как нам навстречу двинулась компания из трех парней и одной устрашающе накрашенной девицы. Один из парней – маленький и коренастый с копной рыжих волос – вышагивал как автомат со стеклянным выражением глаз и перекошенным ртом. Он вдруг преградил Елизавете дорогу.
– А ну стой! – крикнул он.
– А ну пошел! – в тон ему тоже прикрикнула Новохатская.
Парень удивленно воззрился на нее:
– Ты, сучка, че, в натуре, совсем… да?
Тут мне стало ясно, что вся честная компания хорошо обширялась или обнюхалась. Причем совершенно не имело значения, чем они обдолбались: может быть, травкой, или героином, или тем же кокаином. Просто в силу неадекватного восприятия реальности они выдавали на нее агрессивную реакцию.
Охраны, конечно же, как всегда, не было на месте: поблизости не маячил ни один вышибала.
– Я тя спрашиваю, – не отставал рыжий, – че молчишь, в натуре?
И он занес руку над головой Елизаветы. Тут же ее окружили остальные нарики. По их виду было понятно без всяких слов, что они явно жаждут крови.