Однажды, возвращаясь на свой сдерот от набережных, мы перешли дорогу не в том месте, где нужно, и внезапно оказались в настоящем средневековом городе! Переход был очень неожиданным, я даже не поняла, как это все получилось. Как в сказках «Тысячи и одной ночи», вокруг были узкие улочки и переулки, со всех сторон какие-то лавки, где чем только не торговали: и коврами, и медной посудой, и драгоценностями, и разными монетами, продававшимися на вес, а порой каким-то старьем и тряпьем. Дочка испугалась, что мы не найдем дороги домой, да и мне было не по себе, хотя и интересно. Чтобы её успокоить, я купила ей мороженое, и это помогло. В конце концов, нам удалось как-то «вырулить» на наш проспект, проходивший параллельно знаменитому «Блошиному рынку», на иврите «Шук а пишпишим». Потом мы частенько туда заглядывали, и даже купили там много чего (там продавалась и новая мебель, стоившая дешевле, чем в других магазинах, и мы этим воспользовались).
Занятия ивритом у Наты продвигались не блестяще. Когда я приехала за ней в первый день, то заглянула в класс, где занятия ещё не кончились. Смотрю, сидит моя девочка, плотно сжав рот в ниточку, а учительница что-то им толкует и после каждой фразы обращается к ней, с нотками раздражения в голосе: «Ната, мевина?» (Ната, ты понимаешь?) Дочка молчит, как партизан на допросе. Мы забеспокоились. Как же она будет в школу ходить, если ничего не понимает и говорить не хочет? К счастью, их училка всё же сделала доброе дело: обратилась за помощью к другой, русскоговорящей учительнице, и та за один час всё объяснила Нате, чего та не могла понять. И не понадобилось для этого устраивать целое представление, как требовалось по методу, исключающему опору на родной язык. Например, учительница («мора») для чего-то хватала одной рукой стул, поднимала его за ножку и переворачивала, приговаривая при этом «Ор – хошех» («свет – тьма»). Дочка дома изображала мору, вертела стул и повторяла это загадочное «ор – хошех»; получалось уморительно. Это живо напоминало знаменитую фразу из «Ревизора»: «Александр Македонский, конечно, герой, но зачем же стулья ломать?»
Кстати, неприязнь к «училке» дала и положительные результаты: дочка стала её пародировать дома, при этом проговаривая тексты на иврите. Так она лучше усваивала новый материал.