Вскоре его не стало. Сгорел. Или, правильнее сказать, сжег себя.
* * *
Но эта шпионская сага будет неполной, если не рассказать о том, как и меня однажды пытались запрячь в агенты. Причем было это в самый разгар перестройки, когда я занимал номенклатурную должность главного редактора еженедельника «Собеседник», а по существовавшим тогда правилам номенклатуру вербовать не разрешалось.
Мне позвонил Володя Б., сотрудник 5-го идеологического управления КГБ, с которым я познакомился, когда работал корреспондентом «Комсомолки» в Афганистане. Этот Володя тоже был командирован от своей конторы в Кабул и курировал там афганскую молодежную организацию, местный комсомол. На каких-то днях рождения там и пересекались – два или три раза. С тех пор прошло шесть лет, и вот он позвонил. Сказал, что по-прежнему присматривает в «пятерке» за молодежными организациями, что часто вспоминает Афганистан, что хотел бы со мной встретиться. Прозвучало это вполне безобидно, типа: ну, давай, как в старые добрые времена, сойдемся, выпьем, вспомним былое.
А почему бы и нет?
– Тогд а приходи сегодня вечером в гостиницу «Москва», – обрадованно сказал Володя Б., назвал номер комнаты и повесил трубку.
В назначенный час я пришел в гостиницу. Без труда нашел нужный номер, постучал. Он открыл тотчас же, словно ждал меня на пороге.
– Старик, как я рад.
Это был двухкомнатный люкс, причем, войдя, я не обнаружил в гостиной никаких следов возможного гостеприимства, на столе не было ни выпивки, ни закуски. Ну ладно, думаю, может, это у них тут «кукушка», то есть место для тайных встреч, а дальше мы в ресторан пойдем.
Однако Володя Б. предложил мне сесть и завел очень странный разговор. Начал он с того, что время сейчас сложное, перестроечное, все в стране пришло в движение, вот и в молодежной среде непросто, раньше был один комсомол, а теперь появились неформальные организации, всякие рок-клубы, и чем они там занимаются – этого никто толком не знает.
Я слушал.
– И вот, старик, – проникновенно продолжал Володя Б., – начальство от нас требует информации, а мы, как слепые котята, ничего не понимаем и не знаем.
Я молчал, соображая, куда же дальше он вырулит.
– А ты, старик, работаешь в самой гуще. Твой еженедельник у них нарасхват. Ты небось руку на пульсе держишь. Любера всякие, рокеры, металлисты… – Он поморщился брезгливо. – Мы должны знать, чем они дышат.