А иногда я понимал, что ты, наверно просто так, держишь меня на привязи. Про запас.
И чем дальше, тем больше.
Мне хотелось продлить эту агонию. Пусть хоть ещё неделя, и ещё одна.
Видеть тебя.
Слышать твой голос.
Ты была любовью моей жизни.
Как бы нелепо для тебя это сейчас ни звучало.
И чем дальше, тем больше.
Несмотря на все мои старания, я так и не смог забыть тебя.
Ничего подобного я не испытывал ни к какой другой женщине. Ни до, ни после.
Гарик, я читаю сейчас эти строчки и как-то всё всплывает, как-то не по себе мне немного.
Неужели ко мне можно было испытывать такие чувства?
Неужели я того стоила?
Насчёт стоила, вопрос не ко мне. Я и сам себя потом долго спрашивал – ну что ты нашел в этих полутора метрах рыхлой коротконогой близорукой жопы.
Спрашивал, и… не находил ответа.
Мне потом понадобилось очень много времени чтобы справиться с одной, казалось бы, простой задачей – не думать о тебе каждый день.
Как ты меня назвал!!!???
Фу какая мерзость
Хотя, хмм…
Забавно…
Слушай. Я хочу спросить, а кто писал мой портрет маслом, который ты мне подарил на день рождения?
Писал я.
С твоих цветных фотографий из ателье.
Их было два на самом деле.
Два портрета.
Там, где ты без очков, был первым; он не очень у меня получился.
Но всё равно, ты там такая мягкая, домашняя, нежная.
И слабая. С такой беззащитной растерянностью в близоруких глазах.
Которую так хотелось, прости уж за банальность, заслонить всем своим мужским естеством от невзгод и грязи этого мира.
Она досталась тебе.
И тот, где ты в очках. На него я потратил больше времени.
Ты там такая, неотразимая, холодная, неприступная.
И сильная.
Женщина-пантера, чей стопудовый пресс я так и не смог преодолеть тогда.
Она досталась мне.
От невзгод и грязи этого мира…
Как ёмко, как кратко и как сильно сказано
Хоть и банально…
Вау, ты талант!
Я и не предполагала, что в тебе такие таланты.
Художника или защитника?
Уточни, какие таланты.
Оронов, не лезь в бутылку.
Я понимаю, что в тебе сейчас клокочет.
Но что мы можем сделать по этому поводу?
Чтобы тебе было легче – не так много вокруг меня и художника, и защитника.
Гораздо больше мыслей о высоком искусстве.
И где «та в очках», о наличии которой я даже не предполагала, которая досталась тебе?
Она висела в моей вильнюсской квартире до отъезда в Америку.
Я уезжал с двумя баулами и не мог взять его с собой. Да и таможня к тому же. Долго пришлось бы объяснять, что это не Репин и не Крамской, а всего лишь картина неизвестного художника. Потом мои хранили его у себя, почти до их отъезда в Америку.