Юсуф ничего не сказал по поводу холода, только запахнул куртку и сел на заднее сиденье. Парень в куфие расположился рядом с водителем, машина выехала со двора, развернулась и помчалась по узкой улице, разбрызгивая во все стороны черную грязь.
Юсуф ощутил толчок в колено и с трудом разлепил глаза. Вероятно, он задремал сразу после отъезда из дома, потому что не помнил, ни куда они ехали, ни сколько времени. Зато помнил свой сон. Странный сон. Будто он выступает с лекцией перед большой аудиторией и рассказывает о тяжелой доле врача. Аудитория слушает внимательно, иногда даже аплодирует, а он приводит один за другим убийственные доводы. Как жить, если каждый день приходится сталкиваться со страданиями. Каждый вызов – это кровь и боль. Хорошо строителям. Они трудятся, таскают камни, возят тяжелые тачки. Но потом приходят люди, вселяются в новые квартиры, благодарят, дарят цветы. А здесь… Только крик и проклятия, только боль в глазах и стиснутые зубы. Аудитория не соглашалась. Это была очень умная аудитория. Кричала:
– Вы же об этом мечтали, Юсуф!
Да, мечтал. Мечтал лечить, помогать. Но как выдержать хриплые стоны мальчишки, которого привезли с разбитой головой, а он все не терял и не терял сознания.
Юсуф заворочался на заднем сиденье, нащупывая ручку, и вдруг вспомнил свое первое дежурство в городской больнице Саратова. В половине седьмого утра привезли двадцатилетнего парня. Парень работал механиком в трамвайном парке, и ему раздавило вагоном ногу. Он стонал и метался на носилках, несмотря на укол морфия, сделанный врачом «Скорой помощи». И только после усиленной дозы новокаина впал в забытье. Юсуф осмотрел раздавленную ногу и понял, что ее не спасти. Кости раздроблены, сплошная мешанина из раздавленных мышц и разорванных сосудов. Он вызвал старшего дежурного врача и велел сестрам готовить операционную. Врач прибежал через несколько минут. Осмотрел ногу и кивнул. Конечно, ампутация. Но провести операцию он не мог, потому что четверть часа назад со словами: «Спасибо тебе, Господи, за спокойное дежурство», перекрестился и выпил полную пробирку спирта. Ногу ниже колена ампутировал Юсуф под наблюдением старшей операционной сестры Виолетты Петровны. Теорию он помнил хорошо, и ампутация на трупах ему неплохо удавалась. Но здесь все было по-другому. Он ощущал под руками не застывшие, превратившиеся в камень мышцы трупа, а живую горячую и трепещущую плоть, изо всех сил сопротивляющуюся холодной нержавеющей стали ампутационной пилы. Через два с половиной часа Юсуф вышел из операционной в окровавленном фартуке, дрожащими руками зажег сигарету и расплакался. Виолетта Петровна гладила его по плечу и успокаивала. «Ну же, Юсуф, все хорошо. Ты справился. Ты все сделал как надо». Он и сам знал, что все сделал как надо, но слезы текли, скапливались у крыльев носа и капали с подбородка. Юсуф вздрагивал всем телом и никак не мог успокоиться.