– Знакомьтесь, Георгий Илларионович Петлин, полковник, знаменитый танкист, орденоносец, член ВКПб, КПСС, партии ныне известной в народе как КПРФ, в прошлом секретарь партийной организации в гвардейском дивизионе, возглавлял горсовет в Ерске, в настоящий момент руководит партийной ячейкой в местном ЖКХ. И вот на него возложена ответственная миссия по организации похорон члена партячейки, Фаины Арнольдовны Панасюк, в прошлом честной труженицы, принципиальной коммунистки, пламенной и горячей последовательницы заветов наших вождей. Я правильно говорю? – Он повернулся к старику.
– В целом, – скупо ответил тот, – только слишком взбаламутил. У меня один вопрос, завтра после полудня всё будет готово?
– Как штык, – заверил его Тарабаркин, – только надо уточнить, сколько венков, какой памятник, сколько народу, в смысле нужен ли будет ещё один автобус?
Седой старик посмотрел на расписанный серпами и молотами автобус, с интересом поглядел на красные шины, и вроде засомневался, но тут шустрым петухом вывалился Видлен:
– Больных вопросов не обходить, не затушёвывать, а ставить их ребром… – Но под строгим взглядом Георгия Илларионовича стушевался и спешно пояснил: – Не мои слова, Владимира Ильича.
– Правильно, – выдавил из себя седой и, не поворачиваясь к Тарабаркину, бросил через плечо, – три венка и этого, размалёванного, вполне хватит, – кивнул на автобус. – Не опаздывать, в два, в Кривом переулке, пять. Ждём.
Он ещё раз строго посмотрел на Видлена, устало погрозил ему узловатой палкой, повернулся и зашагал к «запорожцу». И пока он подходил, садился в него, заводил двигатель, никто не произнёс ни одного слова, лишь в грохоте отъезжающего автомобиля прозвучало видленовское: «До скорой встречи!».
Не успела улечься пыль от уехавшего, как с тихим шуршанием кобры к ним подкатил «мерседес» цвета маслянистой сажи. Из него вышли двое в чёрных кожаных куртках, в тёмных очках. Один мелкий, юркий, постоянно крутящий в руке ключи от автомобиля, ритмично дёргающий головой. Другой, верзила с широким плоским лицом, скошенным носом, бычился, выставляя вперёд громадную челюсть, и периодически сжимал кулаки. Мелкий, увидев автобус, скривился, ткнул ключом в борт машины и, кривляясь, спросил:
– И какой охламон этот гемор придумал?
Робкий в обычной жизни Драперович насупился, приподнял кисть и пошёл на бандита. Рядом встал старик Видлен. Мелкий отпрыгнул за спину верзилы и заверещал: