Не моя стрела!
Я видел это по оперению. Мои стрелы были особыми, а эта принадлежала кому-то еще.
– Ненавижу, когда мне лгут. – Я спрыгнул с лошади и подошел к убитому животному ближе.
Так и есть: мне лгали.
Моя стрела вошла вепрю прямо в сердце до середины древка и, возможно, даже послужила причиной смерти, но лгунов я не любил.
Выдернув чужую стрелу из глаза, я подошел к егерю и, протянув ее, спросил:
– Это чье?
– Ваше, ваше высочество, – голос его задрожал.
– Не лги, – пока еще спокойно произнес я, но гнев уже рвался с цепей. – Чья стрела? Кто приказал?
Я осмотрелся по сторонам в поисках второго стрелка.
На эту охоту я планировал отправиться один, взяв с собой лишь собак, но мне навязали попутчиков – нескольких егерей и следопытов. Отец настоял, ради безопасности.
– Король? – прищуриваясь, спросил я.
И егерь судорожно закивал.
– Он переживал за вас. Вепрь – опасное животное, а вы единственный наследник…
Я отмахнулся от его дальнейших слов, будто от навозных мух.
– Десять плетей за вранье, – процедил я другому егерю, разворачиваясь и направляясь к своему коню. – Исполнять немедленно!
Настроение было испорчено, охота, несмотря на добычу, не задалась.
Вскочив на коня, я погнал обратно к замку. Где-то за моей спиной раздавались удары плетей и вскрики, но они пронеслись мимо меня, пока не затихли.
Я должен был поговорить с отцом. Сколько можно меня опекать?
Единственный наследник не значит – хрупкий.
Будто в противовес моим мыслям с левой стороны под ребрами больно кольнуло, а следом и полоснуло ножом.
Я прикусил губы и вздернул узду, тормозя коня.
Перед глазами потемнело.
Это все от гнева! Вышел из себя! Разозлился!
Через минуту, когда глубокое дыхание и свежий воздух привели голову в порядок, отпустило и сердце.
Я принялся осматриваться по сторонам, не было ли свидетелей у столь позорного проявления моей слабости?
К счастью, повезло. Не считая пары птиц, вокруг никого не нашлось, егеря же с их чертовым охотником остались далеко позади.
Переведя дух, я приложил руку к сердцу, туда, где под ребрами красовался безобразный кривой шрам, след давней травмы, чуть не лишившей отца сына.
Может, зря я так строг с отцом и на его месте поступил бы так же – в попытке обезопасить принца.
Пусть я мало помнил тот день восемнадцать лет назад, но, как рассказывали, тогда тоже была королевская охота. Далеко за пределами столицы, в крайней провинции государства, вся знать королевства съехалась на удивительное событие – охоту на последнего единорога. Помню, как мне было его жалко, пока мне, пятилетнему мальчишке, не объяснили, что жалеть его не имеет смысла – единственный оставшийся в мире самец, он бы все равно сдох своей смертью, не найдя самку, а так хотя бы послужил развлечением для знати.