Дальше в дело пошёл тугой сверток, при развороте оказавшийся плотными холщовыми штанами, рубашкой со шнурованным воротом и тонкой выделки кожаной безрукавкой. И напоследок трудовик отрыл несколько головных уборов разной степени убитости. Но надевать мятые, как из задницы, шляпы мне не хотелось, и я, приметив непонятно зачем лежащий здесь квадратный кусок ткани, завязал его на голове банданой.
Оправив кожанку, взглянул на Сергея. Тот, критично осмотрев меня, одобрительно поднял вверх большой палец, хмыкнув разве что по поводу плотно облёгшей череп ткани.
– Моряки тут подобное таскают, – пояснил он причину своей усмешки. – Да не снимай, пристанут – жахнешь чем-нибудь магическим, ну, как выстрел предупредительный, и махом отстанут. Магов тут стараются не трогать.
– Так я не умею жахать…
Нас и вправду ещё не учили каким-либо заклинаниям, всё больше теорию давая.
– Тогда я жахну, – пожал плечами Глушаков, – вместе же пойдём.
Спокойствие товарища по походу в пивную подействовало на меня как нельзя лучше, и я, пройдя к большому зеркалу, что стояло тут же, в кандейке трудовика, начал себя разглядывать.
В пузе меня, конечно, слегка обтянуло – сказывались годы малоподвижного образа жизни. Но в остальном всё было как раз, и одёжка впечатления напяленной с чужого плеча не вызывала.
«А ничего так прикид, – отметил я, поворачиваясь к зеркалу то одним боком, то другим. – Ещё бы шпагу на бок или саблю какую, и буду прям благородный капитан пиратов. Пусть не Орландо Блум, но тоже ничего».
Я повернулся к Серёге, чтоб поделиться пришедшим в голову сравнением, совсем забыв, что тот вряд ли видел «Пиратов Карибского моря», но заготовленная фраза застряла у меня в горле, ибо сменивший одеяния трудовик буквально преобразился.
Куда только подевались халат и беретка с обносками запойного алкоголика? Передо мной стоял настоящий франт. Высоченные, с квадратными носами ботфорты с раструбами до середины бедра почти касались чёрного с серебристым отливом камзола, обтянувшего, как перчатка, мускулистый торс Глушакова. Предплечья были перехвачены ремешками, которые он сейчас неспешно затягивал. По стойке воротника змеилась, словно живая, серебристая вязь, а на боку висела самая настоящая шпага! Точно такая, какую я видел в своих мечтах.
– Круть! – выдохнул я, а Сергей вдруг засмущался.