Мужчина был невысок, коренаст, с выпирающим брюшком, на которое он до смешного высоко натянул пояс брюк. И хотя лицо старичка покрывала сеть глубоких морщин, а волосы давно выбелило время, движения его оставались по-молодому резвыми, а глаза лукаво светились, когда он, улыбаясь из-под кустистых усов, стал осыпать Марион комплиментами, половину из которых та не поняла. Это потом она с досадой осознает факт, что местный диалект сильно отличается от того языка, на котором она легко изъяснялась раньше. А сейчас Марион лишь напряжённо вслушивалась в крайне эмоциональную речь мужчины, гадая, что за необычный акцент у собеседника.
– Месье Бертран, – прервала Марион старика, надеясь, что правильно расслышала имя, – а где же месье Ру? Второй день не могу до него дозвониться…
От Марион не укрылась перемена настроения старичка, когда она произнесла имя управляющего Блё-де-Монтань.
– О-ла-ла, мадемуазель Коул, вы не знаете, – не менее эмоционально, но уже с совершенно иной интонацией заключил он. – Простите старого дурака. Не представился, не объяснил ничего. Бертран Дюпон, ваш ближайший сосед, когда-то работал на вашего деда. – Марион пожала протянутую руку. – А старина Клод, упокой Господь его душу, так и не дождался заслуженного отдыха… Сердце.
– Но почему мне не сообщили?! – со смесью удивления и негодования воскликнула Марион.
Она была по-настоящему огорошена новостью. И как ей теперь разбираться с делами хозяйства? Ведь Клод Ру был единственным, кто мог ей помочь.
Бертран замялся.
– Такими вещами обычно занимался сам Клод… Простите, мадемуазель Коул.
Марион поняла, что нелепо спрашивать с добродушного старика-соседа то, чего он делать был абсолютно не обязан.
– Нет, это вы простите, месье Дюпон. Меня столь печальные новости слегка… ошеломили, – попыталась она оправдать свой тон. – И, пожалуйста, просто Марион, – решила сгладить впечатление.
– Хорошо, мадемуазель Марион. Но и вы уважьте старика – никаких фамилий, для вас я также просто Бертран. Что ж мы стоим? – спохватился он. – Прошу, пойдёмте.
Погрузив багаж в кузов видавшего виды грузовичка, собеседники устроились на передних сидениях. Марион вполуха слушала весьма словоохотливого соседа, попутно рассматривая местность через опущенное окно – никакого кондиционера, понятное дело, в старой развалине не было. Движение создавало иллюзию, что солнце палило не так нещадно – подставив лицо потокам воздуха, немилосердно треплющим её тёмные, немного не доходящие до плеч волосы, Марион размышляла о сложившейся ситуации. Смерть Клода Ру чрезвычайно всё осложняла…