Никола чуть заметно покачал головой.
– Нет, я не выбрался. Формально я лежу на полу перед пультом, где меня убил твой коллега Вонг. Рядом с его трупом.
– А… как же? Ведь все получилось? Кто же переключил машину?
– Помнишь, ты мне говорил про биополе планеты, про эгрегор? Всё это правда. Умирая, люди уходят туда. Кто-то растворяется в нем сразу, кто-то как личность существует еще какое-то время. Я пока еще есть, как видишь. Так же, как и некоторые известные тебе люди.
– Люди? – Джузеппе сразу подумал об отце, погибшем при взрыве самолета, и о матери, пережившей его всего на десять лет.
– Да. Профессор Шумецкий, преподававший тебе волновую физику. Он умер незадолго до того, как здесь всё началось. Он мне и подсказал, какие кнопки нажимать. Пульт сильно переделали после того, как ты его видел в последний раз, Джузеппе.
– Подожди, я запутался. Вонг, пульт, Шумецкий…
– Вонг уже начал переключать режим, когда появился я. У нас была схватка, но он меня убил. Я был уже почти мертв, когда эгрегор влил в меня силы, чтобы я смог закончить дело. Я убил Вонга и с подсказками профессора переключил машину.
– Вот оно как… – Джузеппе почувствовал, что у него поднимаются дыбом волосы под шапкой.
– Жаль, что мы все ошибались, – закончил Никола, – И ты, и профессор, и я.
«Я сплю, я точно сплю. Никола, который умер, но он жив, Шумецкий, Вонг… Так не бывает…»
– Слушай меня внимательно, Джузеппе, это очень важно. Мы не вернули мир к моменту до начала Катастрофы. Мы просто разорвали его на две части. Профессор говорил еще много чего, но это объяснение самое простое и понятное даже мне.
– Разорвали? Как это? Все своем месте, включая Островитян. Ты шутишь?
Никола вздохнул. Отблески огня временами выхватывали его непривычно застывшее лицо из темноты, но Джузеппе никак не мог сфокусироваться на нем. Глаза будто подернулись слезами, смахнуть которые у него не было сил.
– Представь себе, что мир – это страница в тетради, на которой записано о нем всё. И вот, на эту страницу пролили что-то сладкое и липкое, отчего она слиплась со страницей следующей, чистой. Но страница должна быть читаема, чтобы мир существовал дальше, понимаешь? И вот, мы начинаем их разлеплять…
– И часть текста остается на второй странице… – прошептал Джузеппе, – Так вот оно что…
– Так ты заметил?