– Да, господин штурмфюрер.
– А что же ты тогда тут делаешь? – он, похоже, намеренно не поправлял её, будто забавлялся.
– Я студентка, учусь на историческом факультете. Сюда я приехала из Парижа собирать материалы для дипломной работы в К– й библиотеке. В самом начале сентября, когда город… когда город оказался под угрозой взятия рейхскими войсками, и о библиотеке можно было уже не думать, мы с подругой решили уехать дальше на восток. Подруга приютила меня здесь, в своей родной деревне, – француженка говорила, и теперь немецкий казался ей грубым, как камень, холодным, как штык-нож; слова с трудом связывались в предложения.
– Это она-то твоя подруга? – командир кивком указал на толстушку.
– Нет, господин… унтерштурмфюрер. Моей подруги уже нет в деревне.
Он что-то записал в блокноте и на несколько секунд замолчал.
– И давно ты здесь прячешься? – спросил вдруг младший офицер; его голос прозвучал как-то глуховато и сипло, словно простуженный.
– Около двух месяцев, – она уткнулась в пол, не зная, как обращаться к новому участнику допроса, напряженно схватив одной ладонью запястье другой руки.
– И надеешься вернуться домой, не так ли? – командир снова беззлобно рассмеялся, и на этот раз его помощник присоединился к смеху начальника; носок сапога втаптывал в земляной пол испускавший последний дымок окурок.
Человек в круглых очках сосредоточенно работал, не глядя на Амандину; щелканье клавиш напоминало короткие автоматные очереди; передвижения каретки на начало строки – звонок на двери в ароматную булочную, когда кто-то нетерпеливо входит.
– Отвечай, – приказал снова лейтенант, осклабившись.
– Не знаю, господин штурмфюрер, посчастливится ли, – сказала бывшая студентка.
– Скажи, тебе известно что-нибудь о партизанах? Может быть, ты слышала о лесных отрядах? Сколько их в окрестностях? По сколько человек в этих группах? А из этой деревни мужчины часто уходят в лес и не возвращаются?
Она молчала, потупив взор.
– Если поделишься с нами важной информацией, я отправлю тебя домой. Хорошо? Париж прекрасный город, ты же хочешь вернуться туда?
– Я ничего не знаю, господин…
– Лжешь! – он ударил кулаком по столу, и лицо его исказилось в злобной ухмылке. Потом он неожиданно громко расхохотался. Теперь он был похож на грифа. Одним взглядом он мог заставить её сжаться в комок.