– Кто там? – испуганно спросил из-за двери родной мамин голос.
– Мамочка, открывай скорей! За мной гонятся какие-то страшные дядьки!
Дверь осторожно приоткрылась, оттуда высунулась рука и затащила Аню в квартиру. И тут же дверь снова захлопнулась.
– Какие еще дядьки?!
– Ну, такие большие, в шлемах и с палками в руках! Полиция, наверно.
– Какая полиция, какие палки, что за чушь. Воплотители обыкновенные. Эх, только этого мне не хватало! Сейчас здесь будут, надо круглики готовить.
В доме почему-то было темно, как и на лестнице. Мама держала в руке свечу.
– А почему электричество отключили?
– Не болтай глупости. Быстро раздевайся и ложись в постель. Вот сюда. Может, обойдется еще. Одежду под кровать пихни, да подальше.
– Да ты не волнуйся, они медленно бежали, не должны были видеть, в какой подъезд я забежала.
– А им и не надо быстро бегать и видеть, куда ты забежала. У них следоскопы в руках. Постой, что значит забежала, ты девочка, что ли? Я думала, мальчик. Одета как мальчик.
– Мам, ты в своем уме?! Как я могу быть мальчиком?
Тут раздался сильный стук в дверь, и Аня, сунув одежду под кровать, быстро нырнула в постель.
Мама открыла дверь. В глаза ей брызнул яркий свет фонарей, закрепленных на шлемах воплотителей.
– Что же это вы нарушаете, мечтательница!
– В каком смысле?
– В прямом смысле. Ребенок ваш где?
– Спит давно.
– Не лгите! Знаете же, что обман чреват каранием. Где ребенок?
Один воплотитель остался стоять у двери и освещал коридор фонарем, закрепленном на лбу, а также фонарем в руке, а другой ударом ноги распахнул дверь сначала большой, а потом маленькой комнаты, где лежала Аня, накрывшись одеялом до глаз, и тряслась от страха. Тот, что открыл дверь, достал из кармана блокнот и ручку и грозно спросил:
– Имя?
– Мое?
– Ребенка сначала.
Мама почему-то замялась с ответом, и Аня из-под одеяла первая громко произнесла: "Анна".
– Фамилия?
Обе хором сказали: "Сорокина".
– Ваш талон нарушений! – обратился мужчина к матери.
Мама порылась в сумке и подала ему какую-то бумажку. Воплотитель направил фонарь на эту бумажку и с ехидством произнес:
– Ну, что, гражданка Сорокина, третье нарушение меньше чем за полгода. Принудработы вам определенно обеспечены. Сейчас актик составим…
– Может, не надо никакого актика? – взмолилась мама. – Ну, пожалуйста! Мы ведь никогда не нарушали комендантский час, это в первый и последний раз, клянусь вам.