Демонстранты время от времени нестройно выкрикивали "да здравствует", но выражения энтузиазма на лицах у них Анька почему-то не замечала. Лица были хмурыми и безразличными. Холодно, наверно, не могут дождаться, когда все закончится. Вон почти все носами без конца шмыгают.
…Ни к какому обеду Татьяна Сорокина не вернулась. Анька несколько раз опускала тесто, начала уже волноваться, что оно перекиснет. В два она не выдержала, половину теста убрала в морозильник, а из другой половины налепила кривобоких пирожков с капустой. С духовкой обращаться она не умела, поэтому нажарила пирожков в сковороде, благо растительного масла было достаточно. Выпив два стакана сладкого чаю и объевшись пирожками, она разомлела и задремала.
Сорокина вернулась уже поздно вечером. Вернее, даже не вернулась, а ее привели совершенно никакую и поставили у входной двери две подруги с работы, которые сами были ненамного трезвей, чем Татьяна. После нескольких неудачных попыток она все-таки сумела всунуть ключ в замочную скважину, с трудом открыла дверь и ввалилась в коридор. Хотела сесть на табуретку, но промахнулась и грохнулась на пол. При этом она не переставала громко петь, дирижируя себе обеими руками:
Мечтать, надо мечтать
Детям орлиного племени,
Есть сила и воля у нас, чтобы стать
Героями нашего времени!
Аня смотрела на нее полными ужаса глазами. Татьяна это заметила.
– Что, не ндравлюсь? Твоя мать не пьет? А че ей пить-то? У нее, поди, и дети, и муж на месте. А не нравлюсь – вали отсюдова к своей матери!
Татьяна махнула рукой в сторону двери, но не удержала равновесия и рухнула в направлении руки. Подниматься ей было лень, и она решила заснуть тут же в коридоре и подложила под голову руку.
Аня заплакала от обиды. Произнесла сквозь слезы:
– Да я бы с радостью свалила к своей матери, но как?
Татьяна не ответила. Высказавшись, она, не снимая пальто и обуви, тут же захрапела.
Захотелось повеситься. Девочка ушла в маленькую комнату и долго плакала. От злости она потопала ногами, пошвыряла на пол свои вещи и книги со стола. Потом еще немного поплакала и все собрала на место. Вышла в коридор, посмотрела на храпящую Татьяну, и ей очень захотелось пнуть ее ногой под зад. Но потом Анька подумала, что несмотря на гадкие Татьянины слова, она все-таки часть ее глобальной матери. Поэтому она не стала ее пихать, а сняла с нее сапоги и даже попыталась снять пальто. Последнее ей ввиду хилости не удалось. Тогда она принесла из комнаты подушку и подсунула Татьяне под голову. Из-под входной двери довольно ощутимо дуло, и Анька накрыла ее одеялом поверх пальто, а вдоль дверного порога, чтобы не было сквозняка, уложила свернутую трубкой половую тряпку. Потом сама отправилась спать.