– Зато теперь он отомстит за обоих! – авторитетно заявил Паблито.
– Да, теперь сможет! – рассудительно согласились механики.
* * *
«Камарадо Мигель» решил использовать своего рода отпуск, который «подарили» врачи – опасаясь возможного сотрясения мозга, ему на три дня запретили участвовать в боевых вылетах. Полчаса просьб, уговоров и ругани положения не исправили, и разозлившийся Феоктистов уехал с оружейниками в Мадрид. Там помог загрузить машины бомбами, патронами и бочками ГСМа. Потом перекусил вместе с хмурыми басками, охранявшими склад боеприпасов.
Уже к концу трапезы отношение к нему кардинально изменилось. «Добрые католики», тяготившиеся атеизмом республиканцев, с удивлением узнали, что отважный «русиа советико» тоже был искренне верующим! Разговорчивый тениенте Кастильяс даже пригласил его на сиесту. Под сыры и мандарины не спеша распили кувшинчик красного. Кастильский поррон похож на слегка искривлённую 0,95-литровую колбу, с коническим носиком, сильно сужающимся к кончику. Пьют из него, направляя тонкую струю прямо в рот, не касаясь губами. Смешно, но гигиенично. Да и стаканов не нужно.
Лейтенант абсолютно не понимал по-русски, и пришлось «Мигелю» поупражняться в басконском. Впрочем, их диалект давался легче разговорного испанского и классического «кастельяно». Затем пилот сердечно распрощался с новым приятелем и неторопливо направился в направлении центра.
Мадрид был очень красив. К декабрю 1936-го года он, конечно, почти лишился великолепия зелени, но зато сам был ярким, нарядным, словно отмечал какой-то бесшабашный праздник. Температура не опускалась ниже +10 градусов, что после осенней жары даже радовало. Двери многочисленных кинотеатров стояли распахнутыми, а внутри день и ночь бесплатно крутили для всех любые, имевшиеся в фильмотеке, картины. На улицах допоздна шумели небольшие кафе, на перекрестках толпились торговцы. Отовсюду слышалась громкая музыка, ходили весёлые возбуждённые люди. Почти все с оружием, но в нарядной гражданской одежде. Чудная архитектура придавала особый шарм городу, по-испански импульсивно сражавшемуся с классовым неравенством.
Но на всём этом, словно следы оспы, лежали уродливые следы бомбёжек. Авиации мятежников чувствительно доставалось от истребителей республики, но дело своё она знала. Немцы педантично выискивали прорехи в воздушной обороне Мадрида, нанося затем жестокие точные удары, а итальянцы перешли к ночным налётам и засыпали его бомбами. (Это было ещё одной причиной того, что 7 ноября 1936 года столицей 2-й Республики правительство Ларно Кабальеро объявило Валенсию). Повсюду виднелись вскрытые внутренности домов, разбитые витрины, исковерканные вещи. Часто на камнях и асфальте темнела запёкшаяся кровь. Веселье и смерть. Удаль и страх. Великолепие и нищета… Казалось, сам воздух здесь был соткан из контрастов.