Эрик подошел к письменному столу и открыл верхний ящик. Небольшой ключ одиноко блестел на дне. Он взял его и впервые после отъезда Алиры открыл эту дверь. Ее комнаты стояли пустыми и одинокими. Нет, запустения в них не было. Все те же сочные синие тона, разбросанные парчовые подушки и изящная обстановка. Покрывало слегка откинуто, будто кто-то недавно встал с постели, простыни все также сияли белизной, только пустые полки огромного шкафа и выдвинутые ящики стола напоминали, что хозяйка этого будуара давно покинула его. Эрик провел глазами по комнате, пытаясь взглядом охватить ее – здесь он был счастлив, – и заметил кусок белого шелка, лежавший под кроватью. Он наклонился и подцепил его пальцами.
Тонкая ночная сорочка до сих пор хранила запах своей госпожи. Полевые цветы и дикий мед. Сладкая и дерзкая Алира. Эрик сжал в руке гладкую ткань и подошел к балкону. Распахнул, впуская свежий морозный воздух. Устроившись в мягком бархатном кресле, задумался о прошлом. Что такое семь месяцев? Точнее, двести пятнадцать дней с ее отъезда, а словно вчера. Эрик горько хмыкнул. Он знал, что будет тяжело – Алира стала очень дорога ему, – но, признаться, не представлял, что так сильно будет тосковать по ней. Живая, вечно юная, страстная и порывистая. Весна в одной женщине. С притягательной малиново-алой прелестью. Его красавица с буйными мягкими кудрями и божественным телом. Его… Нет, больше не его.
– Мяу! – Луна пробралась следом в комнату своей госпожи и прыгнула на колени.
– Тоже скучаешь по ней? – Он погладил ее и накрыл полой камзола, защищая от ветра.
– Мяу! – жалобно, от чего Эрик посмурнел еще больше. Луна стала часто убегать, а когда видела Наримель шипела и пропадала на несколько дней. Это беспокоило. Лучше бы вернуть ее хозяйке. А то кошка зачахнет. Пусть хоть она будет рядом с Алирой. Пусть хоть она будет счастлива.
Эрик редко придавался меланхолии, просто не позволял себе впадать в нее – так и до полного опустошения недалеко, – но сегодня накатило и прорвало. Боги, как же так! Если он должен был засиять, если должен найти силы вести за собой свободные народы, стать великим! То почему тогда ему так плохо? В чем смысл? Эрик запутался. Совсем запутался.
И заметно это было не только ему. Лансиль видел, как отец мечется: тихо, внутри себя, но он чувствовал в нем перемену. Увы, не в лучшую сторону. Когда тяжело владыке – всему королевству, лесу тяжко.