й, про который, чай, всяк давно позабыл, каков тот случ
ай изначально был. Ежели хотите, могу рассказать…
Дождь зачастил сильнее.
На мокрой земле нежились под дождём вылезшие жирные дождевые черви.
Особенно выделялся один: этакий огроменный, в палец толщиной, длинною от кисти по локоть.
Васятка, хитро улыбаясь, смотрел на червяка.
– Всяко, хотим. – Ответил за всех разом Белян.
И мужики, сев поудобней, приготовились слушать.
– Без присказки рассказки, что без полозьев салазки. – Васятка незаметно положил руку на раненную грудь, и тихонько потёр: авось, стихнет боляка-то хоть ненадолго. – Вон, как-то, летела синица, глупая птица, оглядывалась без толку, да и налетела на ёлку. Синица о ёлку приложилась, ёлка тут же и повалилась. Ёлка валяется, синица ругается: «Заставили ёлками весь белый свет! Даже полетать, толком места нет!» В тридевятом царстве, в тридесятом государстве снег горел, соломой тушили, много народу покрушили, тем дела не порешили. Слухать-то будё