Кэтрин глянула на гостей и обнимающего их Кёртиса:
– Кто это? Ты их знаешь?
Она видела только спину мужа, потому даже не поняла, что их посетили трое малышей.
Он выпустил их из тёплых объятий, а малыши опять, но уже сами прижались к его груди.
Когда объятия действительно закончились, Кэтти глянула на гостей и вскрикнула:
– Это же наши дети!
– Ого! Тебе уже захотелось их усыновить! – воскликнул Кёртис и взял на руки своего любимца – Джима и тут же опустил. -Я тебя понимаю. Они такие прелестные…
– Нет. – перебила она. – Я вовсе не собираюсь их усыновлять! – возразила она и повторила более чётко. – Это наши дети!
– Кэтти, ты в порядке? – спросил Кёртис и неловко взглянул на детей в мушкетёрских костюмах. – Они – сироты и…
– Они не сироты! – крикнула она и впустила их в дом, закрыв дверь и коснувшись всех троих руками. Этим жестом она словно негласно просила у них троих прощения. Потом подошла к любимому и посмотрела ему прямо в глаза. – Помнишь ту ночь?
– Ту? – переспросил Кёртис. – Какую именно?
– Когда ты завёл меня в бар. Мы выпили много рома, ты закружил меня в танце, был поцелуй, а после…
– Незабываемая ночь! – воскликнул он и обернулся к малышам. – Выходит, это – наши дети?
Кэтрин кивнула в ответ.
– Вы наши родители? – спросили дети, неловко глядя на взрослых.
– Святая мокрель! – от удивления и безграничной радости подскочил он. За то время, что он провёл с детьми, они говорить не умели, да им и не требовалось это. – Так вы говорить научились? – спросил Бёрн, не веря своим ушам.
Малыши кивнули.
– Но почему они считали себя сиротами и оказались в глуши у опасного преступника? – недоумевал Кёртис.
Соф грустно опустила голову.
– Это моя вина. Когда они были совсем малышами, вышло так, что они потерялись…
– А мне не могла сказать? – возмутился муж и теперь уже, отец семейства, и с жалостью посмотрел на любимых чертят. – Сказать, что родила, что потеряла их! Я ничего о них не знал! – взвился он.