Он наспех обтер камень бывшей толстовкой жертвы и отправил его далеко и надолго в чащу. На этом его роль заканчивалась, но это было лишь начало работы над телом. Убийца извлек из карманов длинную зажигалку для газовых плит – новая, только упаковку снял. Наспех поправив шапочку, он склонился к телу с огоньком и принялся за пальцы. Огня требовалось много. Процесс занял минут десять или пятнадцать, но все отпечатки, равно как и девяносто процентов всей ладони были в уголь сожжены. Отлично, шанс опознания еще меньше, но… Но на этом он и не думал останавливаться. Он опустился к ногам и стянул с туши кроссовки. Внезапно ему пришло в голову заговорить.
– Надеюсь ты не против? – с издевательской усмешкой спросил он. – Никуда не уходи.
Обычный голос. Ближе к басу, отчетливо мужской и взрослый, немного уставший. Обладатель голоса осмотрел ботинки и кинул их к все той же куче тряпья, туда же отправились и носки. Теперь труп был абсолютно голым.
Остались лишь куча ветоши и само тело. Тут он закатил глаза – предстояла самая неприятная часть уборки. Он снова склонился к телу. Из кармана был извлечен старый увесистый молоток – в комплект ножу. На молоток была налеплена какая-то странная вата, чем-то пропитанная – этот слой покрывал всю ударную часть и шел до самого конца рукояти, оставляя лишь нижнюю ее грань открытой, но этого было достаточно. Такое покрытие делало молоток мягким, так что для тех же целей что и камень он не подходил, но вот для этой части разделки… Он принялся за работу. Сперва он пилил плоть ножом, затем упирал его в кость и, не щадя лезвие, бил по рукояти молотком. Поза для работы была чрезвычайно неудобной, да к тому же приходилось работать вслепую. Нет, свет фонаря никуда не делся, но приходилось отворачиваться, чтобы брызги попадали только на дождевик – этакий контрацептив между ним и убийством.
Правда, брызг было немного. Немало крови вытекло из убийцы через рану на шее, внутри осталась лишь застоявшаяся. Будь он перевернут в момент перерезания горла, можно было бы совсем обескровить тело, но увы.
Ох, как он мечтал о нормальном месте для убийств. Разделывать тело нормальными инструментами, а не одним единственным ножом, на столе, а не согнувшись в три погибели. В конце концов, слушать музыку, а не выискивать во тьме нежелательных свидетелей.