– Спасибо, конечно, и разрешите вопрос, как там моя Мариам?
– Не верит. Думает, очередной розыгрыш, – усмехнулся майор.
– Да, надо меняться или менять тактику.
– Да, с вами не соскучишься. Однако вам пора в специальное помещение.
6
Оказавшись в чистой, уютной камере, Гулябкин уселся на нары и подумал: дожил, докатился, опустился ниже некуда, Маша-Мария-Мариам в гневе и больше ему не верит, считая обманщиком, проходимцем, гулякой. Надо вырываться на свободу и кардинально менять взгляды на жизнь, ведь не за горами полтинник, и как он может так обижать святую женщину, свою жену, постоянно выдумывая оправдания своим постыдным поступкам, – узник посмотрел на небо в клеточку из-за решётки на окне, – но как его шариковая ручка могла оказаться возле трупа Пыркина? Вот на сегодня главный вопрос. Надо напрячь память.
Лишь пред сном, когда Иван думал уже о других темах своего бытия, которые являлись тайными даже для близких и друзей, у него стала вырисовываться версия трагедии на берегу реки.
Гулябкина доставили к Куратову в одиннадцать часов субботнего дня. Майор сразу же спросил:
– Что с мозгами, встали на место?
– Становятся, – Иван потёр виски, – значит, дело было так: когда мы с Миланой вернулись из спальни в первый раз, она попросила у меня ручку, а потом ею на листке бумаги написала: «Ваня, эта записка с моим номером телефона напомнит тебе обо мне. Твоя Милана».
Майор взглянул на вещдок, лежащий перед ним, и произнёс:
– Слово в слово, как в записке. Придётся провести экспертизу по вопросу, этой ли ручкой был написан текст.