Мы прилетели в Китай не случайно,
В сказочный мир нас мечта позвала.
Было вокруг всё овеяно тайной,
Это великая чудо-страна.
Море цветов (Море цветов)
И экзотика – царица здесь,
Храмы богов (Храмы богов),
Нищета и блеск – всё есть.
Только тебя, Китай, я буду помнить,
Ты моё сердце ранил навсегда,
Окна огромных белых небоскребов
И океана синяя вода.
Солнца огонь и пальмы, лес зелёный —
Это Китай!
Утром и ночью гудит, словно улей,
Эта большая, живая страна,
От магистралей, до маленьких улиц
Всё нам покажет, расскажет она.
Море цветов (Море цветов)
И экзотика – царица здесь,
Храмы богов (Храмы богов),
Нищета и блеск – всё есть.
Только тебя, Китай, я буду помнить!..
Допев до конца песню по бумажке, Гулябкин неодобрительно покачал головой и произнёс:
– Господа, скажу откровенно, за такое исполнение стыдно будет перед нашими китайскими друзьями. Придётся репетировать до ночи. Предупредите свои семьи, что задерживаетесь, хотя можете и свои половины позвать сюда, поскольку я планирую китайских друзей через месяц пригласить к нам в гости и показать им на что мы способны, – директор посмотрел на жену, – а я, с вашего позволения и с большим сожалением, должен вас покинуть. У меня ещё остались незаконченные дела с одним из китайских представителей.
Мариам на это снова незаметно показала мужу кулак и шепнула на ухо:
– Я так понимаю, что представителем китайцев является их повар Федя?
– Да, дорогая, я ему обещал. Он был переводчиком. Да и надо разобраться со вчерашними делами. Я быстро, на такси.
– Помни, дорогой, что моё имя означает не только «любимая».
– Сегодня уяснил, когда лбом стучался во врата рая…
– Ладно, свободен, и не забывай, что завтра только пятница…
3
Дверь Гулябкину открыла Галя Табунова, мощная во всех отношениях женщина с десятым размером груди, если таковой существует. Хозяйка двухкомнатной квартиры скривилась в усмешке и небрежно спросила:
– Принёс?
– Принёс, – Иван аккуратно поставил тапок в угол прихожей, – и ещё кое-что принёс. Сегодня у нас праздник. Тебя, наверное, Федя уже проинформировал об историческом поводе расслабиться?
– О, Господи, и когда вы нам, бабам, лапшу на уши прекратите вешать ради того, чтобы нахрюкаться? – женщина забрала у гостя тяжёлую сумку, – ладно, проходи в зал и не пугайся.
– А чего мне бояться, Федя не кусается, – Гулябкин заглянул в зал и в испуге промямлил, – а где Федя?