Знаю, были в деревне и сапожники, но забыл, кто именно. Часто работали сапожники из других деревень, живя по очереди в наших домах.
Практически в каждом дому (за исключением, естественно, Емелей) был ткацкий станок и все другое оборудование к нему. Я еще захватил те годы, когда долгими зимними вечерами женщины пряли нити из льняного волокна, разговаривая друг с другом, сидя на прялках и быстро крутя веретеном.
В конце зимы мама подключала меня к дальнейшей ткацкой работе (дочерей у нее не было, поэтому помощниками у нее были младшие сыновья): на мотальном станке, особенно «вдевать нитки в ниченки» – легкая, но очень нудная, требующая большего терпения и усидчивости работа. За окном Ванюрка-то кричал: «Ленька, пойдем «побегать» (гулять). Получавшаяся ткань – холстина была разных сортов: на верхнюю и нижнюю одежду, на мешки, перины, половики, коврики и т. д. Она отбеливалась путем расстила на весеннем, чистом, освещаемом солнцем снегу. Подсинивалась при надобности (например, на портки – брюки). Очень красивые половики получались у нашей соседки Новиковой Ефросиньи Артамоновны. Да, ведь у ней были хорошие помощницы – три дочери: Валентина, Анна и Мария.
Только Машкин Владимир Максимович (он умер, когда я еще маленьким был, но все звали его «Володя») владел мастерством изготовления из бересты бураков (бидонов), пестерей (рюкзаков). В бураках возили в поле или на сенокос молоко, а в пестерях – всю остальную пищу. И те и другие – очень легкие, удобные. В них содержимое не мялось, не нагревалось и не скисало. С пестерями ходили за грибами, носили рыбу с рыбалки.
Не все, но многие мужики владели искусством плетения лаптей (обуви) из лыка (очищенного от коры луба молодых побегов липы), разнообразных корзин из ивовых вич (молодых побегов). К сожалению, плести я не научился, но видел, как все делается. Моя задача была простая – драть лыки в лесу, резать вичи у реки и носить их домой. Когда я подрос, все это уходило из жизни деревни.
Помню лишь, как я продавал лапти, чтоб купить учебники для 6-го класса. Приехал я на лошади на базар в селе Арбаж (это через Пижму и лес, около 12 км), встал в лапотный ряд, расслабил чересседельник, дал лошади сено. Стою час, стою два, наверное, – часов у меня тогда (но и по солнышку видно), естественно, не было. Покупатели приходят, примеряются, но не покупают. Как же так, – думаю, – так можно без учебников остаться. Дай-ка я снижу цену. Снизил. Торговля пошла споро, осталось не больше двух пар лаптей. И тут подходит мужик: