Единственно, что могли сделать похитившие Сергачева люди, так это снять с банковских счетов в Литве и Латвии те четыреста тысяч долларов США – в суммарном исчислении, – что предназначались для раздачи «презентов» полезным для Концерна чиновникам и бизнесменам. Коды доступа к этим счетам хранятся – или же хранились? – в памяти Вадима Алексеевича. Коррупционные игры ведутся по своим особым правилам. А потому в данном случае наличность, разбросанная по счетам прибалтийских банков, и не была защищена блокирующими попытки несанкционированного съема денег формальными процедурами…
Посовещавшись еще около получаса, президент отпустил Решетовского восвояси, но руководителя своей разведки попросил задержаться еще на какое-то время.
– Я уже вызывал к себе начальника службы безопасности, – заметил хозяин кабинета, – и потребовал закрыть всю информацию по ЧП в Вильнюсе. То же самое, Михаил, относится и к возглавляемой тобою структуре. Любые «протечки» должны быть напрочь исключены! И еще один важный момент… Я бы даже сказал, деликатный…
На какое-то время он погрузился в размышления. Вадим Сергачев, как и многие другие топ-менеджеры российской нефтяной индустрии, человек, мягко говоря, не бедный. Он прилично наварился еще в ту пору, когда до перехода в Концерн работал кризисным управляющим на Волжском нефтеперерабатывающем заводе. Он не только по своему служебному весу, но и по бабкам, по величине пакета акций – четвертый-пятый человек в компании. По предварительным прикидкам, Сергачев «стоит» где-то порядка семидесяти миллионов долларов, причем примерно две трети его состояния вложены через кипрские и джерсийские офшоры в собственно Тюменский концерн…
При всем этом Сергачев, что касается его личной жизни, человек довольно закрытый… Иногда даже казалось, что кроме служебных забот, которым он отдавался полностью, более ничто на свете его не интересует.
– Насколько я помню, у Вадима… Вадима Алексеевича… гм… как будто имелись какие-то семейные проблемы?
– Да, это так, – кивнул головой самый информированный человек компании. – Вадим, конечно, старался не афишировать эту сторону своей жизни… Отца нет уже давно, а мать Вадима, насколько я знаю, перенесла две онкологические операции и сейчас проходит курс лечения в одной из зарубежных клиник.