Ожидание неприятностей всегда тяжелее самих неприятностей.
Солнце уже совсем скрылось за крышами соседних пятиэтажек, оставляя на небе лучистые розово-оранжевые разводы на ширину ладони. Бродячие собаки провожали лаем редкие машины, въезжающие по одной из немногих широких асфальтированных дорог в их маленький городок. Дневная пыль осела, и в воздухе из открытых окон ощущался свежий запах приближающейся августовской ночи. Раньше Лейла так любила этот месяц.
Сейчас она ожидала мужа, сидела у открытого окна. Уже прошел тот обычный час, когда он обычно входит в дверь и, не здороваясь с домочадцами, молчаливо стягивает с себя тяжелую форму. Он часто задерживался, и это всегда означало, что что-то стряслось на работе. И еще это всегда значило, что он вернется домой еще более напряженным, чем обычно. Его напряжение почти никогда не покидало его, но периодически становилось настолько тяжелым, что просто находиться с ним рядом в такие моменты было невыносимо физически.
Лейла глубоко вздохнула. Но чего ей было жаловаться? Жили они неплохо. Муж, с которым они были вместе уже почти десять лет, был весьма уважаемым человеком, занимал хорошую должность. Он служил государству в единственном приличном учреждении в их захолустном городке на двадцать тысяч жителей, в котором все остальное медленно, но верно шло ко дну. Ей, с детства мечтавшей о большой семье и детях, практически нечего было больше желать. Особенно с того момента, когда у них с Переваловым пошли дети. До них она всегда испытывала одиночество в этом доме. По правде, одинокой она ощущала себя всегда с того самого момента, как она покинула родину, и оказалась в этих краях, но с появлением малышей это чувство начало ее понемногу отпускать. Ослаблять хватку.
Детишек было трое. Сегодня по странному стечению обстоятельств все уснули раньше обычного. У Лейлы выдалось время для себя. Но тревожное чувство, которая всегда возникало у нее на интуитивном уровне, не позволяло расслабиться и насладиться одиночеством.
Старший сын, Данилка, прошлой осенью ему стукнуло восемь. Перешел в третий класс ширяевской начальной школы, с посещением дополнительных занятий с уклоном в математику. Его отец прочил на государственную службу, видя в ней единственно возможное стабильное будущее. Мальчик хорошо учился, проявлял живой интерес к творчеству, часто отличался в конкурсах по вокалу и танцам, чем неоднократно вызывал чувство робкой гордости у матери и стыдливую неловкость у отца. Он не поощрял его увлечения песнями и плясками, считая это недопустимым занятием с точки зрения семейной репутации. Однако Лейла всякий раз мягко убеждала его, что с возрастом все детские увлечения меняются, и в скором времени он обязательно подберет для себя что-нибудь более подходящее их положению. Спасало также и то, что отец всегда пропадал на работе и не принимал активного участия в школьной жизни старшего сына, а Лейла часто просто забывала упомянуть о творческих достижениях сына в присутствии отца. Данилка в свою очередь тоже быстро уяснил, что некоторые свои порывы все же лучше держать при себе.