– Иди пить чай. Я тебе налил.
– А кто это там? – Владька не спешил к еде. Он не отрывался от фотографии.
– Там мои товарищи.
– Вы здесь фотографировались?
– Да, здесь, это было два года назад.
– Среди них есть мой папка? – в тоненьком голосе снова промелькнула надежда.
– Нет. Там его нет. Там только мои сослуживцы. Те, кто служат здесь. Кто приходит сюда на работу, то есть. – Лопырев стоял спиной, размешивая кусок сахара в кружке, надеясь, что когда он обернется, внимание мальчика переключится на что-нибудь другое. Обернулся, но нет. Тот по-прежнему стоял, уставившись в стенку.
– А у тебя есть фотографии с ним?
– С твоим отцом? Нет, с ним нет.
– Потому что вы с ним не товарищи?
– Можно и так сказать.
– А кто такие – товарищи?
“Это не мальчик, а бездонная бочка с вопросами… Хорошо, что у меня нет детей… ” – это было сказано про себя, а вслух: – Товарищ… – Лопырев постучал ложкой о край кружки – …Это тот, кого ты уважаешь, поддерживаешь… С которым готов проводить свое свободное время…
– Товарищ – это хороший человек?
– Если ты – хороший, то и товарищи у тебя будут, скорее всего, хорошие. А если ты сам не очень, то и товарищи у тебя будут тебе под стать.
– Твои товарищи – хорошие?
– Да, они хорошие люди.
– Значит… мой папка – не очень… ? Раз вы с ним не товарищи? – он затих, затаив дыхание.
– Я не был знаком близко с твоим папкой. Может быть, он и хороший человек. Я не знаю. Все в мире хорошие люди не могут быть товарищами, времени просто не хватит со всеми перезнакомиться.
Владька оживился.
– Он точно хороший человек! Вы обязательно могли стать с ним товарищами, если бы познакомились! Он такие штуки вытворял, когда был дома! Мы с ним и кораблики делали, такие, с воском на донышках, и плотину строили на речке нашей, Ширяевке! Я помню кое-что, хоть и давно было это! А однажды мы поймали вооот такого зайца, в силки, и он даже там не поранился, дождался нас живехонький поутру! Ушастый такой, смешной, то-то мы смеялись там! А папка-то, он сжалился над ним и выпустил на волю, вот какой он добрый! Скорей бы он вернулся! Теть Вера говорит, что не дождусь я его никогда, что не вернется он, но я ей не верю, она недобрая к нему, злится отчего-то, а я-то знаю, что дождусь! Я точно знаю.
Он размахивал руками, и его возгласы становились уже слишком шумными для времени и места. Лопыреву пришлось жестом успокоить его и почти силком усадить на стул. Видимо, длительный голод все же взял свое, чай с едой заняли его внимание, и Лопырев надеялся, что пауза продлится как можно дольше.