– Так и быть, ничего не скажу, только обещай вести себя, как положено, – помолчав, она добавляет, – И не следует вслух говорить о моей силе, это хвастовство, духи предков такого не любят.
Мальчик, который был готов выпалить следующий вопрос, сразу прикусил язык. Он прекрасно знал, чем может обернуться недовольство духов. Дед часто рассказывал, какие именно наказания настигали тех, кто имел наглость бросить им вызов – кара была неотвратимой и суровой. Даже самые искусные и хитрые воины не могли ее избежать. Рано или поздно, они начинали горько раскаиваться в содеянном, вновь и вновь возвращаясь к моменту, когда перед ними стоял выбор – потешить самолюбие или преклонить голову перед духами. После рассказов деда внук долго не мог уснуть, прокручивая в голове услышанное – ему казалось несправедливым соотношение наказания и проступка, ведь порой даже за малейшую провинность духи обрушивали на несчастных обитателей их мира весь свой гнев, копившийся, видимо, веками. Картины, которые рисовал дед, пугали – звезды скатывались с небес, шипя и рассыпая искры, светило же, наоборот, исчезало, и на земле воцарялась вечная тьма, время от времени разгоняемая всполохами холодного огня, который порой охватывал почти весь небосвод; из рек пропадала рыба, из леса – живность; мир сковывал мороз, от которого раскалывались стволы столетних лиственниц; и все это могло произойти от одного-единственного неосторожно брошенного слова. Наверное, это слово и переполняло чашу терпения духов, становясь последней каплей. Как иначе объяснить их бездействие после грехов, о которых взрослые говорят только шепотом? Мальчик еще толком не представлял себе всю их тяжесть, но не раз слышал, что люди могут сотворить друг с другом. Страшные времена, нужно бояться людей, а не зверей, недовольно бурчали старики. Хищник пощадит человека, если сыт; человек человека – никогда.
Их небольшой род постепенно оттесняли на север, в те места, куда тепло приходит последним, а уходит раньше; туда, где снег толстым слоем укрывает мерзлую землю, которая крепче железа; туда, где кора деревьев иссечена шрамами, следами суровых зим. Год за годом они вынуждены были уходить все дальше от родных краев. И каждый раз, когда они делали остановку в надежде, что эта благословенная земля станет их новым домом, оказывалось, что она уже занята.