Оказывается, я отвык быть один. Раньше мне нравилось одиночество, а сейчас оно воспринимается совершенно по-другому.
Тревожно. Слишком тихо.
Тут-то мои преследователи и накинулись. Я оказался без защиты – людей, благодаря которым держался на плаву.
Сижу на полу, прислонившись к стене, напротив – старинное зеркало, совершенно мутное. И кажется, что темных силуэтов за спиной с каждым часом становится больше. Это пугает. Не знаю, как избавиться от наваждения, хотя понимаю, что в реальности ничего подобного не происходит.
Темная бездна под ногами жадно распахивает пасть. А я покорно делаю шаг вперед.
Так нельзя – кричит моя рациональная половина.
Остановись!
Но уже не могу. Доводы рассудка сейчас бессильны. Я переступил эту грань.
Медленно смеркается. Гаснет последний луч. В окна вливаются серые сумерки. Но я ничего этого не замечаю. Завороженно всматриваюсь в темноту, которая и манит, и пугает.
Не стоило настолько сильно привязываться к людям. Я ведь знал, что это ошибка. Рано или поздно они уходят, а ты остаешься – опустошенный и разбитый. Не стоило слишком полагаться на их помощь. Я был один, и справлялся со всем сам. Был вынужден, чтобы выжить. А сейчас меня окружают те, кто готов всегда подставить плечо. Я переложил на них часть своей ноши, и теперь жалею об этом. Я утратил уверенность в своих силах. Стал слабее.
Подтягиваю ноги и обнимаю колени. Становится прохладно. Но я не могу пересесть на кровать. Не могу подняться и взять одеяло. Понимаю, что это звучит и выглядит глупо, но не могу иначе. У меня просто кончились силы.
В голове стучит мысль: что происходит? Вопрос не нуждается в ответе. Всматриваюсь в свое отражение, но его не разглядеть. Поверхность стекла подернута мутной патиной, кое-где амальгама облупилась. Где Август нашел эту рухлядь? И зачем я согласился поставить его в своей комнате? Простая деревянная рама с небольшими резными деталями, окрашенная в черный цвет. В памяти всплывают строгие лики неизвестных, которые глядели со стены в доме старика Захара. Он тоже был любителем старины. Довольно бессмысленное занятие, как по мне. Иногда я вижу тот дом во сне. И каждый раз ловлю осуждающие взгляды со старых фотографий. Они словно говорят: зачем ты предал нас огню? Что мы тебе сделали? Старик что-то видел в них – но он был художником, видеть было его профессией. Ему нравилось придумывать истории про этих людей.