Дождь лил всё сильнее, и я понимал, что, несмотря на ветровку, по пути к метро промокну насквозь. Но лучше уж промокнуть от дождя, чем от собственной крови.
– Хорошо, – сказала хранитель. – Спасибо хранителю за информацию, мы увеличим охрану. Мое сочувствие и тебе, призванный.
Голос ее при этом оставался равнодушным. Что ж, я и не напрашивался.
– Да, мне очень жаль Гнездо, – сказал я, натягивая на голову капюшон.
– Речь не о Гнезде. Мое сочувствие тебе, ибо путь призванного печален и недолог.
С этими словами она развернулась и пошла назад.
Стражи стоически мокли под дождем, глядя на меня.
– Вот на фиг мне, а? – сказал я. Похоже, это становилось моей любимой фразой.
И пошел к метро.
Полицейский пост у Гнезда остался на прежнем месте, но обзавелся прозрачной пластиковой будочкой. Полицейские внутри сидели на скамейке, на крыше будочки стояла видеокамера. Намек на то, что они тут надолго, был недвусмысленный. Дождь ослабел, но всё-таки стучал по пластиковой крыше, полицейские сидели, будто в барабане.
Я прошел мимо, меня не останавливали. Один полицейский, помоложе, красовался в зеркальных поисковых очках. То ли кристаллики выискивал на досуге, то ли решил, что так он круче выглядит.
Подойдя к входу в Гнездо, я остановился.
Почувствовал.
Та самая «вибрация», о которой говорила Дарина. Раньше она ощущалась как легкий неуют, желание побыстрее пройти мимо. У большого Гнезда в Раменках я ее чувствовал очень сильно. Но сейчас…
Словно тихий шум прибоя. Или гул крови в большой морской раковине, которую прижимаешь к уху.
Никакой тревоги звук не вызывал, да и не был он звуком, я точно знал.
Я начал слышать Гнездо!
Да что же случилось? Мне не кололи никакой мутаген, Дарина всего лишь сказала, что я «призван». И этого хватило?
Я вошел в Гнездо, пытаясь хотя бы разозлиться, чтобы высказать всё жнице прямо в лицо. Получалось плохо. Вибрация Гнезда поневоле успокаивала и расслабляла.
В фойе кое-что изменилось. Исчез едва уловимый запах крови. Поискав взглядом тела, я их не нашел, да и ковры в тех местах пропали.
– Дарина! – крикнул я.
Звук тонул в мягкости, как бывает в камере для звукозаписи.
– Жница! Хранитель! Дарина!
Тишина.
Я нервно прошелся взад-вперед. Шум Гнезда больше не успокаивал. А что, если враги вернулись? Что им стоило убить одну-единственную жницу, если они положили две сотни мутантов?