– Сестру жду. Она медсестра. Не Чарли, – торопливо пояснила я, чтобы не вводить его в заблуждение. – Лиз. Она самая старшая.
Не знаю, зачем я сказала это.
– Ясно.
Он пожал плечом, засунув свободную руку в передний карман джинсов.
Казалось, он больше не собирался ничего говорить, а я начала нервничать еще больше, поэтому свои следующие слова выпалила раньше, чем смогла передумать и прикусить язык:
– А ты здесь из-за своей ноги?
Для чего-то я еще указала на его больную ногу. Мне захотелось придушить себя за такую бестактность. Я начала отчаянно краснеть.
– Да, из-за нее. – Майло вдруг заулыбался, и это была настоящая, искренняя улыбка. Отлично, я его позабавила! Мне хотелось провалиться сквозь землю, но бонус – у него оказалась красивая улыбка. Она делала резковатые черты его лица мягче. – Прохожу здесь физиотерапию.
– Ты решил остаться в Гери? В прошлый раз, мне казалось, Оливер говорил, ты здесь временно.
– Решил задержаться, но еще не знаю, надолго ли.
Я кивнула, про себя подумав, что было бы хорошо, останься он в городе как можно подольше. Не знаю, для чего мне это и какая разница – я видела этого парня второй раз в жизни. Но он что-то вызвал во мне. Конечно, я не думала, что это любовь с первого взгляда, но я определенно испытала некое притяжение.
– Рад был повидаться. Пока, Эмили.
Майло кивнул мне на прощание, прежде чем направиться к лифту. На этот раз он был более доброжелательным и назвал меня по имени, вместо «сестра Чарли».
Это было уже что-то.
МАЙЛО
‒ Увидимся на следующей неделе, чемпион. Ты сегодня хорошо поработал.
Джимми с улыбкой хлопнул меня по плечу, и я едва не поморщился – боль в ноге поднялась на восемь баллов по шкале от одного до десяти – но я терплю. Не хочу, чтобы этот здоровяк с бритой головой и сильными руками увидел, насколько тяжело мне сегодня дался наш сеанс физиотерапии.
Меня по-прежнему напрягает, когда он называет меня «чемпионом», будто мне лет восемь, но я знаю, что это для того, чтобы подразнить меня – мы с Джимми успели стать кем-то вроде приятелей, так что я просто игнорирую его шуточки.
Сейчас мне хочется принять таблетки, снимающие боль, дотащить себя до дома и остаток дня просто не двигаться.
Когда я пришел в себя в военном госпитале в Тикрите после взрыва, сделавшего меня калекой, врачи сказали, что теперь моя жизнь претерпит изменений. Но они не сказали, что она измениться полностью – потому что именно это и произошло. Была еще какая-то хрень про то, что я счастливчик, потому что выжил.