Утром проснулась. Тишина. Вышла на кухню. Мать стояла возле окна. Я посмотрела в окно. Там было много людей, стояли машины скорой, милиции. Мать сказала, что этот мужик умер.
В какой-то момент отца с нами не стало. Когда его забрали, я не видела. Помню только, что мы ходили к нему куда-то. Мы стали жить втроём: мать, я и младшая сестра. Мать всё также пила. Мне было восемь лет.
Наступил мой день рождения. Мне исполнялось девять лет. Мы с подружкой решили заработать денег. Пожарили семечек. Одни были с солью, другие с сахаром. Как только в голову пришло пожарить с сахаром. Мы встали возле магазина и стали уговаривать взрослых купить у нас семечки. Подружка всем говорила, что у меня день рождения. Люди покупали. Я так думаю из жалости. Мы с ней все-таки продали семечки и заработали деньги.
Все деньги почему-то оказались у моей матери. Она купила нам лимонад, карамельки и себе водку. Я позвала своих друзей. Мать поставила детский стол посередине комнаты. Мы пили лимонад, ели конфеты, смотрели мультики по видеомагнитофону, смеялись. Нам было весело!
Вечером почти все разошлись. Остались только подружка моя со своей мамой. И мы с моей подружкой устроили для своих мам концерт. Пели, танцевали, сценки показывали. А потом спросили:
– Хотите мы вам частушки споем?
– Да, давайте!
– Только они с матюгами…
– Давайте!
Мы с задором проорали эти частушки с матами. А они пьяные смеялись, хлопали. Ну а нам что? Нам было радостно, материться можно. Прям как взрослые.
Как-то мы с подружкой поехали покупать тетради. Обратно, когда вернулись, было уже темно. На улице гуляла моя младшая сестрёнка. Ей было на тот момент пять лет. Я спросила её:
– Ты почему на улице?
А она отвечает:
– Там маму ножиком порезали!
Сердце стало бешено колотиться. Я влетела на второй этаж. Захожу и вижу… Мать на четвереньках, вокруг всё в крови. Я плачу. В ужасе дотрагиваюсь до матери:
– Мама, мамочка, мама… Не умирай!
– Доча, беги к дяде Саше…
Я побежала к дяде Саше, со мной подружка побежала. Бегу, слезы застилают глаза, падаю, больно. Ещё больше реву. Некогда останавливаться и жалеть, да и некому жалеть. От этой мысли ещё больше слёз. Так больно, обидно, горько.
Прибежала, а у дяди Саши стоит полицейский. Я всё им рассказала. Дальше не помню, что было. Уже воспоминания начинаются, что мы живём у подружки.