Сейчас она сама понимала, что повела себя необдуманно, пойдя танцевать с юным врачом. Но где-то, в глубине души, она знала, что провоцирует его специально. И что за всем этим ее будет ждать "суровое наказание" от мыслей о котором, она начинала немилосердно течь.
– Снимай платье, иначе я его порву, – командовал он. – И куплю тебе на Сухаревском рынке такую же хламиду, что была сегодня надета на Петровой. А?
– Нет, не хочу я платье с Сухаревского рынка.
– А придется, милая, его носить. Ибо платья из Парижа и Вены ты не заслужила.
Она сделала вид, что обиделась.
– Прости, Андрюша, я больше так не буду… Прости меня, любимый.
– Я знаю, что не будешь, но сначала ты будешь наказана.
Через минуту она сняла с себя платье и кружевные батистовые трусики. Лиф в новом платье держал вшитый корсет. И потому ее большие груди с торчащими в стороны розовыми сосками тяжело колыхнулись и уперлись ему в грудь. Он давно снял пиджак и расстегнул пуговицы на рубашке. Она села на диван и прильнула к его волосатому животу. Под брюками железным колом стоял внушительный член.
Кольцов медленно расстегнул пуговицы на ширинке и стянул с себя брюки, короткие мужские кальсоны и рубашку. Он был абсолютно голым. Его прекрасный торс так нравился Светлане, что она сама встала с дивана и обняла его двумя жаркими руками. Она принялась осыпать его лицо, шею и плечи мелкими страстными поцелуями, шепча слова любви. Она торопилась, будто боялась, что это сокровище у нее кто-то может отнять.
– Чулки можешь не снимать, – задыхаясь, охрипшим голосом сказал он. – Только чулки…
Она терлась о его волосатую грудь, прижималась щекой к животу, пальцы привычно тянулись к твердому стволу роскошного члена. Он снова поцеловал ее в губы. Она застонала. Его правая рука схватила Светлану за волосы и с силой оттянула затылок. Он смотрел ей прямо в глаза. Она редко выносила такого прямого взгляда его синих, каких-то скифских, очень сильных, немного безумных глаз. Темные ресницы опустились на ее карие глаза. Он удержал ее с минуту и снова принялся целовать. Другая, свободная рука, нырнула к устью ее расставленных ног.
– Уже течешь… Уже хочешь меня? Да? Ты ведь хочешь меня, моя девочка?
– Да, – выдохнула она, дрожа всем телом.
– Ты же всегда хочешь меня, правда, киса? – при этом он почти рыкнул каким-то тигриным рыком.