– Ты расстроилась из-за платья?
Она молчала в ответ.
– Дарья постирает его. А если моя сперма окажется ядовитой, мы просто выбросим его, а я привезу тебе осенью еще десяток новых. Осенью я еду в Париж на конференцию. А хочешь, я возьму тебя с собой? – неожиданно выпалил он.
Она продолжала упорно дуться и молчать. Одной рукой он развернул ее подбородок к себе и увидел, что все ее лицо было залито слезами. Словно дождевые капли они струились по щекам и затекали в шарфик.
– Да, моя ты девочка, – он крепко обнял ее. – Да, кто же посмел тебя обидеть? Да, иди ко мне, моя лапушка…
Он осыпал поцелуями ее милое лицо, шепча нежные слова. Целый поток ласковых слов. Он придумывал все новые и новые варианты, пробуя на вкус не сочетаемые ласковые и матерные словечки, густо мешая их в один тягучий сироп. И этот сироп вливался в ее уши, заставляя замирать и улыбаться от счастья. А после его губы вновь поймали ее губы, и он принялся целовать ее долгим и нежным поцелуем.
– Светка, – шептал он. – Скажи, что ты меня любишь.
Она еще молчала, но уже не плакала, а лишь лукаво смотрела в его лицо сквозь собственные мокрые ресницы. Впереди открылась Тверская с множеством электрических фонарей.
– Скажи, разве я плохо тебя ебу? Скажи? – он тряс ее за плечи.
– Не скажу, – отмахивалась она.
– Ах, так? Ну, тогда берегись. Завтра выходной, и нынешней ночью тебе не будет пощады до утра.
– Ну…
– Да, и весь следующий день.
– Я просто умру…
– Нет, Светка, от ебли мало кто умирает, тем более в твоем возрасте, – смеялся он.
– А я умру, – настырничала она. – И тебе станет меня жалко, – она снова всхлипнула, словно ребенок.
– Тихо! Хватит плакать. Довольно! – прикрикнул он.
И она испуганно посмотрела на него.
– То-то же. И не смей мне перечить. Ты моя наложница, а я твой султан. И ты будешь отдаваться мне столько, сколько я сам захочу. Поняла?
Она кивнула, глядя на него затуманенным взором карих глаз.
– А теперь говори: ты любишь меня?
– Я люблю тебя больше жизни, Андрюша.
– То-то же!
– Скажи, а ты, правда, возьмешь меня в Париж?