Нет, не станет он силой брать за себя эту лису. Неволя-то – доля горькая, ему ли не знать.
Но что ему делать, коли эта лиса его не хочет, а он не хочет ее приневоливать?
Что же делать?
Поклониться ей да и уйти восвояси – искать железную дверь в небе, а за нею небесную реку, по берегам которой растут диковинные деревья со стволами красного золота, ветвями белого серебра, а под сенью тех ветвей – девушку, прекрасную, сильную, стройную, высоко подпоясанную, дочь воды и ветра, ту, что захочет испытать его, обернется бобром, и…
Только вот не было мочи расстаться с этой красивой, строптивой лисой. Будто крепкая нить протянулась от сердца к сердцу, привязала его к лисе этой навсегда. Разорвется нить – разорвется и сердце.
Нить – это любовь. Тут Кочевник не сомневался, хотя прежде никогда о любви не думал, знал о ней лишь понаслышке. О любви пели в песнях, говорили в стихах. Для жизни это было необязательно.
Оказалось же, что любовь как боль или испуг. Слова пусты, пока не почувствуешь. А как почувствуешь – сразу поймешь, сколько правды, острой, пронзающей словно холодный клинок, было в словах.
Но боль проходит, страх отступает. А от любви – так пелось в песнях – никуда не денешься. Она навсегда.
Как синее небо, вечное небо.
И что ему делать?
Кочевник все смотрел на небо, будто чая найти там ответ. Но небо не дает ответов. Оно человеку не для этого.
От рукава красного щелка, который запрятал он мимоходом тогда, после драки, за пазуху, исходил чарующий аромат мускуса и орхидей, пропитавший уже чуть не насквозь его грубый дэгэл, и казалось от этого словно его, утешая, обнимали, нежно гладили ласковые руки.
Он снова вздохнул – вот уж не похоже, чтобы эта лиса была нежной, ласковой. Красивая, что и говорить. Но нрава строптивого, крутого. А уж боевита – не всякому и батору в поединке с ней выстоять. Рука тяжелая, от такой скорей смерти, чем объятий дождешься. Но не успел он еще докручиниться об недостижимых объятьях этой лисы, как его осенило.
Испытание.
Девица – бобер она там или лиса – захочет испытать его. Так говорилось в пророчестве.
Но и в простой, обычной жизни, без всяких чудес, красивые девушки (да если еще из богатого рода), к которым много кто сватался, так поступали нередко.
Устраивали женихам испытания, отсылая добыть шкуру редкого, опасного зверя, какую диковину в дальних краях, угнать табун пестрых коней, бархатисто-черных коней или солово-золотых. А то загадывали мудреные загадки с подвохом. Считалось, что это повод для молодца явить смекалку и удаль, покрасоваться перед людьми.