Алкивиад: Это красиво. Чем проще конструкция – тем больше интерпретаций и перевоплощений можно породить из нее.
Сократ: Чего только не таится в квадрате, круге, треугольнике
Алкивиад: И как мало совершенства в наших перегруженных законах.
Сократ: И науках.
Алкивиад: И техниках.
Сократ: Какое мясо ты предпочитаешь: на крупных костях, на мелких косточках или тебе все равно или ты не понимаешь, что я у тебя спрашиваю?
Алкивиад: Наверное, мне больше все-таки нравится мясо на крупных костях, хотя, когда готовят шашлык, я люблю обсасывать мелкие бараньи ребрышки.
Сократ: Пещерная жизнь троглодитов была устроена так: в глубине, у огня сидели те, кто считался главным. Еще не было старейшин, вождей и жрецов, но кто-то уже сидел у костра. Эти кто-то отрывали самые крупные куски и выламывали себе самые крупные кости у обжариваемой туши. Вокруг них сидели и грудились другие – назовем их подъедалами. Им доставались мелкие кости с клочьями мяса. Обсосав эти тонкие кости, подъедалы, в ожидании следующей пайки, делали из них иглы, крючки, ножи, резки, терки, дети придумывали игрушки, женщины – амулеты и украшения
Алкивиад: А куда девались крупные кости?
Сократ: Их засовывали под собственное седалище сидящие первыми у костра. Так, кстати, возникло ложе и трон – символ власти. Вокруг и чуть ниже их грудились добытчики: охотники, ловцы, сборщики.
Алкивиад: Включая женщин и детей?
Сократ: Разумеется. А у выхода из пещеры сидели те, кто ничего почти не ел, но кто собой охранял пещеру от саблезубого тигра, пещерного медведя или волков. Зверь не любит огня, а потому и не входит глубоко в пещеру, довольствуясь теми, кто сидит рядом с выходом. Сидящие же у костра находятся в полной безопасности и потому бесстрашны и невозмутимы даже при ближайшем рыке свирепого хищника. Это делает их власть в собственных и всех остальных глазах, харизматической и неприкосновенной. Так возникло человеческое общество.
Алкивиад: И ты хочешь сказать, что так оно устроено и поныне?
Сократ: И поныне и навсегда.
Алкивиад: Интересно. Покажи мне это.
Сократ: Платон, мой ученик, которого ты скоро узнаешь, создал, как ему, а за ним и многим другим казалось, модель идеального государства. Там правили философы. Вторым слоем шли демиурги: ремесленники, торговцы, землепашцы, все те, кто нечто творит собственными руками. Последними стоят подонки, спивки и сливки государства – поэты.