Дэнни остановился, чтобы перевести дух и справиться с волнением в голосе. Листва на старом дереве перестала дрожать, пытаясь услышать. Шауни не издавал ни звука. Дэнни откинулся на спинку и продолжил говорить, рассматривая трещины на потолке: «Я отпустил его холодную руку, оставил её в вечном покое, вышел из ванной и пошёл в конец коридора, где была спальня родителей. Толкнул дверь. В комнате до сих пор горел свет. Я встал у края кровати, увидел перед собой босые ноги матери, у изголовья – розовую подушку, залитую кровью с шеи. Она лежала на спине. В таком положении, без головы, я не мог узнать её. Развернулся, чтобы найти голову. Она была на туалетном столике. В его зеркале отражалось её бледное лицо, глаза, с удивлением смотрящие на обрамлённую светлыми волосами голову и как бы спрашивающие: «За что?»
«Кеме».
Дэнни посмотрел на Шауни. «Что это?»
«Так я назвал твоего отца – „Смелый“».
«Почему?»
«Мягкая почва».
«Мягкая почва?»
«Говорят, мягкая почва иссыхает. Отправляет послание, напоминая, что бойня не закончена. Напоминая о заражении чистой земли, оспе и сифилисе. Мягкая почва хранит следы воинов, наполняет их сердца ненавистью и жаждой отмщения».
«Я предал тебя, Шауни. И в наказание Джонни стал Дэнни».
«Никто не зовёт тебя Дэнни».
«Кроме неё».
«Она зовёт тебя Дэнни? Я думал, ты ненавидишь это имя».
«Ничего не изменилось. Я позволяю ей, чтобы ненавидеть его ещё больше. Ты же знаешь, я уехал из Лексингтона, где учился в школе, и переехал в Лафaйет. И она переехала тоже, девушка из моих школьных времён. Видимо, я совершил нечто, по её мнению, героическое. Ты же знаешь этих девчонок – увидев что-то, они будут лелеять это в своих грёзах, лёжа в одинокой постели».
«Видишь ли, Джонни, раз уж ты заговорил об этом… Ну…» – запнулся Шауни.
«Что, Шауни? – Дэнни поёрзал на диване и сел прямо. – Что ты хочешь сказать? Я доверяю тебе, твоё мнение важно для меня, и ты это знаешь».
«Джонни, я не из тех, кто вмешивается в чужую личную жизнь. Я не перехожу границы и уважаю личное пространство, но тогда в подвале был ты, и я был тоже. Я узнал её по манере спускаться – нетвёрдо, шатаясь, ставя обе ноги на ступеньку. Когда она спустилась, вы начали ругаться, громко, я этого не ожидал. Она говорила все те слова с такой лёгкостью».
«Ты прав, Шауни. В последнее время она была сама не своя. Это всё её сон».