Перекраивать карту Европы Наполеон собирался по-своему, но чтобы начать это делать ему предстояло разобраться с воинственными потомками Фридриха II Великого, лично к которому император французов относился с большим пиететом…
…Кстати сказать, наследник Фридриха Великого прусский король Фридрих-Вильгельм III незадолго до Аустерицкого сражения все же решился принять участие в ликвидации французской империи. В какой-то мере получалось, что Пруссия готовилась вступить в войну как бы с черного хода, в момент казавшейся неминуемой гибели Наполеона от превосходящихся сил союзников. Но дальше случилось то, что случилось и прусскому королю теперь предстояло не присоединиться к воюющим союзникам против «корсиканского чудовища», а оказаться самому один на один с этим чудовищем! Как говориться в таких случаях: «промедление оказалось смерти подобно». Барон фон Гаугвиц – его посланник в походный лагерь победоносного «корсиканского выскочки» – под впечатлением от аустерлицкого разгрома двух сильнейших монархий континентальной Европы попытался сделать «ход конем»: вместо привезенного ультиматума, он… поздравил Бонапарта с победой! «Это комплимент, – ответил Наполеон весьма саркастически, – адрес которого переменился благодаря судьбе!» Позднее, уже на о-ве Св. Елены Бонапарт признавал: «Напав на меня в тот момент, когда у меня были трения с русскими и австрийцами, пруссаки могли причинить мне много зла»…
Действительно, разгромив русско-австрийские войска, Наполеон не решил всех проблем.
В начале 1806 г. одним из главных противников французского императора на европейском континенте по-прежнему оставалась необъятная российская империя. Правда, наилукавейший, «богоданный» самодержец Всея Руси, испытывая большие трудности в борьбе с «корсиканским чудовищем», все же предпочел искать с ним временного мира, чтобы получить долгожданную передышку. Поскольку император французов, в свою очередь, недвусмысленно дал понять Петербургу, что Франция тоже готова пойти на сепаратные мирные переговоры, то в Париж из России был отправлен П. Я. Убри (не имевший, впрочем, мандата на подписание серьёзных дипломатических соглашений) для прощупывания почвы на предмет возможного заключения мира. Однако российскому посланнику были предъявлены слишком невыгодные условия, которые Александр I не захотел ратифицировать. Столь же плачевно закончились и попытки переговоров Парижа с Лондоном, где опять-таки инициатором выступил столь победоносный «корсиканский выскочка».