Пазлы складываются невидимой рукой – одной их тех, которую в сотый раз с интересом разглядываешь, предлагая своему сознанию осознаться. Как только выучиваешь все линии, их переплетения, узнаёшь карту своей ладони досконально, в её центре появляется пазл. Один из них запечатался в свечке – утонул в воске, пока тот был прогрет и свеж. Пазл проявляется, Алиса просыпается. Алиса рисует на своём животе, чуть повыше пупка, глаз, закручивает спираль в зрачке. Алиса кладёт холодную ладонь на доверчивую грудь демона и повышает уровень светимости. От холода окно не теряет в своей лимонности.
Я провожу кисточкой по бумаге, и жёлтый принимает форму морского цыплёнка в этом ультрафиолете, который молчит и светит, просто молчит и светит. Ты проводишь меня через несколько утр, эту историю примут за монетку, брошенную и упавшую нежеланной стороной в ладонь. В полусумраке комнаты, сотканной из портретов, живых и ушедших, из черепов, найденных и попавших на полку случайно, из табличек, сорванных с самых разных дверей, электронный голос шепчет истории. Я не помню сюжета – возможно, его и не было – разницы нет, подо что бесноваться в полном спокойствии.
***
В посиделках на кухне в 5 утра есть что-то сближающее до предела. В этом пределе может не быть секса, не быть какой-то долгой десятилетней истории.
В нём может быть вопрос: кто ты вообще такой? И ответ: да просто тот, с кем ты сидишь сейчас на кухне в 5 утра.
Какая разница, кем я был до этого момента, когда я оказался в советском, пружинном, обитом замызганной красной тканью стуле? Момента, когда на твои колени, которые ты привычно прижимаешь к подбородку, можно положить голову, и ощутить твои пальцы в волосах?
Вот ты опять и опять забираешься в кровать, опрокидывая пяткой кружку с кофе, и я не бегу за тряпкой:
⁃ Оставь. Знаешь, как весело будет потом искать в засохших следах миры, монстров – кого захочешь? Ты мне ещё потом будешь дикпики присылать из кофейной гущи.
А я и правда буду. Я об этом через два дня узнаю.
Два дня и одну бессонную ночь, в которую я что-то потеряла, что-то обрела, много переписывалась о важном, строила планы, ела мёд, смотрела на ветви за окном. Тогда я не умела ощутить такой же шелест ветра внутри себя, не чувствовала мир собой, а себя – миром.
Я об этом ещё через два дня почувствую, когда найду фотографию себя той давности, в которой ветру было, в чём копошиться на моей голове. Волосы ниже лопаток, прикрыт зелёный фрактал со спины. И я, я первый раз смотрю на мир из волны свободы, волны неотчаяния, доверия. Я потом разучусь так смотреть… до этого дня.