Милый, ты чего так мало написал? Я хочу тринадцатое августа быстрее, ты просто представить себе не можешь, куда я попала. Тут вообще ничего нет! Здесь все ходят, улыбаются, мне противно. Мне плохо без тебя, не могу привыкнуть, а еще так долго. Напиши побольше! Может, мы созвониться как-то сможем?! Жду письма. Целую. Пока!
***
Мы осваивали очередной завтрак. Сью что-то тараторила Бекке. Та шмыгала раскрасневшимся носом и комкала одну за другой влажные бумажные салфетки.
– Ох, как же я не люблю болеть, – просипела она, закинула в рот горсть пилюль и запила чаем.
Бекка встала, чтобы убрать таблетки, и ее желтая футболка провозгласила: Lithuania.
– Литва? – удивился я.
– Да, – ответила Бекка.
– В чем дело? – всполошился Роб. – Андрей, ты не любишь литовцев?
– Да нет, – ответил я, – кажется, это они нас не любят.
О литовцах я знал немногое. Но по месту рождения мне был известен один эпизод. Советские террористы – отец и сын Бразинскасы – угнали пассажирский самолет Батуми-Сухум. Во время захвата была убита девятнадцатилетняя стюардесса Надежда Курченко, воспитанница ижевского интерната. Ее именем в нашем городе назвали одну из улиц.
Террористов скрутили, когда самолет сел в Анкаре. Но турецкие власти не выдали их Советскому Союзу. За совершенные преступления они отсидели всего два года. После освобождения перебрались в США, получили вид на жительство и обосновались в Калифорнии. Старший Бразинскас дожил до глубоких седин. Издал автобиографическую книгу, его приглашали на телевизионные интервью. Неизвестно, сколько бы еще он протянул, пересчитывая вечера в своем блаженном сенильном полоумии, если бы в один из дней его не укокошил бейсбольной битой собственный подельник-сынок.
– Так вы бывали в Литве? – спросил я Бекку.
– Да, – сказал она, – года два назад. Мы с кузиной путешествовали по Литве, Латвии, даже посетили Россию.
– Вы были в России? – удивился я. За все дни она и словом не обмолвилась об этом! – А где именно?
– В Санкт-Петербурге.
– Вам понравилось?
– Даже не знаю, там было жутко холодно, – поеживаясь от воспоминаний, сообщила Бекка.
– Когда же вы ездили?
– В январе.
«В январе, – разочарованно подумал я, – зачем строить планы на Россию именно зимой, если первые ассоциации со страной: снег, Сибирь, морозы?» Впрочем, для человека, запивающего противопростудные снадобья чаем со льдом, в этом, наверное, нет ничего алогичного.