– Ты заплатишь? – я спросил.
– Да-да! Оу! О! Нет! – он опомнился. – Эй, Спенсер, да он все понимает, когда ему надо!
Что-то Лина все не звонит. Когда же мы, наконец, поговорим…
***
Она позвонила. Вчера. Она там совсем раскисла…
Сказала, что русских там не любят. Смотрят, как на челядь. Одна американская девчонка пожаловалась другой, что ей плохо в лагере, а та в ответ спросила:
– Тебе что здесь также плохо, как русским?
Еще Лина сказала, что у них двести человек staff, против наших шестидесяти. Не представляю, какой это огромный лагерь. У них компания из четырех девчонок – она, Вика, одна девчонка из Тольятти и одна из Украины. Сказала, что душевые у них не в домиках, а отдельно. Мне очень ее жалко. Не знаю, что будет дальше…
Сказала, что они с девчонками точно убегут. Расплакалась. Я пытался успокоить ее, но она плакала еще долго.
***
В комнате стояла жуткая вонь. Кого-то из этих двоих приспичило посреди сна, и он засорил толчок. Из сортира, вооруженный вантузом, выглянул Спенсер:
– Андрей, что ты наделал?
– Можешь не пытаться свалить вину на меня, – ответил я, – твои ночные кряхтения слышал весь дом.
Я поднялся с постели и открыл фрамугу. Свежий воздух ударил в лицо. Ночи по-прежнему были холодными, и с самого утра мы еще заставали прохладу, даже легкий морозец, пощипывающий за уши, но верховодил он совсем недолго, почти сразу с нашим появлением на улице солнце начинало безжалостно печь.
Мы собрались в мастерской и, как обычно, ждали от Ллойда разнарядки. Он заправлял мотокосу. Огромный, взъерошенный, стоял, склонившись, и держал канистру, прислонив ее горлышко к воронке, вставленной в бачок мотокосы. Пары топлива загадочно курились в воздухе, извиваясь радужным переливом.
Коса была длинная металлическая штанга с тяжелым двигателем, укрепленным на одном конце, и режущей вертушкой на другом. Ближе к середине штанги располагались две крепкие рукояти.
– Заливаете до отметки максимум, – сосредоточенно проговорил Ллойд, – а потом постоянно следите за уровнем – чтобы бензин не закончился.
Ллойд завинтил крышку, поднял косу и ловко, будто она не тяжелее обыкновенной лыжной палки, перевернул режущей частью вверх:
– Если леска станет короткой, – он развел пальцы в пядь, – меняйте. Новая лежит там.
Мы перевели глаза в угол, увидели составленные катушки с зеленой проволокой и хором кивнули: